Нет, что вы! Владик с ней не расстается. Не выпускает из рук. А она не может отбирать игрушку у внука. Она понимает, что только посмотреть. Но это невозможно…
Невозможно.
…Почему Настя так вцепилась в эту простую, бесхитростную мысль о плюшевой божьей коровке?
Может быть, потому, что она увидела здесь то, что совсем не ожидала увидеть: ласковую, ушибленную горем пожилую женщину и мальчика, из которого слова не вытянешь.
И пожилая женщина, и мальчик не способны нести на своих хрупких плечах груз какой-либо тайны. Чьей-либо тайны. Просто потому, что они и понятия не имеют, что такое тайна. И потом, Кирилл никогда бы не стал подвергать опасности жизнь старого человека и жизнь ребенка.
А плюшевая божья коровка – она просто отбилась от своих нарисованных подруг. Или наоборот? Или все божьи коровки в квартире на Второй линии подгонялись под нее? Именно она была царицей, маткой, родоначальницей всего стада.
И именно этой маткой Насте нужно завладеть.
Ведь не зря же Кирилл приехал сюда дней за десять до смерти!..
Ей все-таки удалось уломать Александру Зиновьевну – не забрать игрушку, нет! Просто рассмотреть ее. Бабушка Владика была немало удивлена такой странной просьбой, но ведь Настя – сестра Кирилла. А Кирилл – почти член семьи и почти святой.
Почти святой член почти святого семейства.
План был выработан за несколько минут: Александра Зиновьевна уложит Владика спать (он всегда безропотно спит днем, не то что другие дети!), и…
Во всяком случае, можно будет хотя бы попытаться.
Решающую фазу операции Настя ждала больше часа.
И все потому, что очень много времени тратилось на суровые, неулыбчивые ритуалы. Ритуалы, заведенные раз и навсегда. Сначала Александра Зиновьевна отвязала змея от изгороди и пошла с ним в дом. Мальчик, еще секунду назад казавшийся каменным изваянием, аккуратно слез с бревна и пошел за бабушкой.
Или за змеем, что, в общем-то, было одно и то же.
Вымытые над эмалированным ведром руки (малыш подставлял сначала одну ладошку, потом – другую, и все только для того, чтобы не выпустить божью коровку из рук), обед, откинутое одеяло на кровати…
Настя самым бессовестным образом подглядывала за Владиком сквозь приоткрытую дверь. Не прощала себя за хамское, болезненное любопытство и все же подглядывала. Вернее, даже не за самим мальчиком.
За его руками.
Руки Владика были вовсе не такими безжизненными, как лицо. Напротив, они были единственными проводниками воли мальчика, его скрытых в скорлупке черепа мыслей.
Он не просто держал игрушку. Он сильно сжимал ее в руках. Побелевшие косточки предупреждали: нельзя касаться ее, нельзя трогать, иначе произойдет что-то страшное…
Через десять минут Настя не выдержала и подошла к Александре Зиновьевне.
Мальчик спал.
Мальчик спал как самый обыкновенный маленький мальчик. Черты его лица смягчились, как будто во сне он тихонько освобождался от оков своей болезни, выскакивал из нее, как выскакивают из окна, чтобы тайком от старшей сестры и родителей искупаться в утренней речке.
Да и недетская хватка ослабла.
– Берите, – прошептала Александра Зиновьевна. – Берите, он не проснется.
Настя протянула руку и, чувствуя себя воришкой и предательницей, потянула игрушку из разжавшихся рук.
И, не выдержав, погладила кончиками своих пальцев пальцы Владика.
Все.
Плюшевая божья коровка перекочевала к ней в руки. Можно вздохнуть спокойно. Она уже готова была отойти от кровати, когда…
Когда заметила, что глаза Владика открыты. И в упор смотрят на нее.
Кровь бросилась ей в голову. Воровка. Воровка, воровка!.. Воспользовалась моментом, воровка!.. Настя даже замерла от охватившего ее отчаяния. А Владик… Владик снова закрыл глаза. И ей показалось, что в их глубине промелькнуло отстраненное одобрение: я ждал, и ты пришла. И все сделала правильно. Чушь, ей только показалось!
Не успев даже отойти от кровати, Настя принялась ощупывать игрушку.
Ничего.
Но ведь не может быть, чтобы ничего!
Раздосадованная, она подошла к окну и начала просматривать на свет каждый шов, даже самый маленький.
И вскоре обнаружила то, что так смутно искала. Один из швов на подбрюшье божьей коровки был не фабричным. Его зашивали руками. Может быть, не очень аккуратно, но достаточно надежно.
