Куда бы я ни пошла, с какого бы конца я ни начинала — я все равно упиралась в мистику, в существование Вечного Зла и приход Антихриста. И где — в благополучной Европе, в упакованной по самую макушку Голландии.
Чтобы хоть как-то укрепить заметно пошатнувшиеся мозги, я сказала себе: реально только то, что связано с картиной. Лукас Устрица был великим художником, и его картины производят сильное впечатление. Возможно, даже очень сильное. Нестойкие эстетические натуры падают замертво. Все остальное кто-то использует в своих целях. Херри-бой, например.
На этом и остановимся.
Интересно, что значит зашифрованное в картине слово “Возьми!”? Херри прав — для того чтобы взять, необходимо знать, что именно и где именно. А что, если это касается ценностей? Пятнадцатый век, купцы из Брюгге, Роттердама и Антверпена — и Лукас Устрица, который выполнял заказы… Возможно, он был состоятельным человеком, даже скорее всего так и было. Он не ушел из города, хотя обычно предчувствовал наводнения. Он решил остаться, а перед этим спрятал что-то такое… Если бы не присутствие Херри, я бы поучаствовала в этой гонке за сокровищами. Тем более что я стою у истоков разгадки, и пальму первенства у меня не вырвет никто, даже Херри-бой. А может, он только корчит из себя жреца, а на самом деле озабочен банальными поисками ценностей? Тогда все становится на свои места, и я плавно переношусь из мистического триллера в авантюрный роман.
Но не успела я обрадоваться своим, таким приземленным и корыстным мыслям, как снова услышала вздох в глубине острова. Он был умоляющ и едва уловим, но сразу же разрушил все мои построения. Нужно выбираться отсюда, и как можно скорее. Выждать, пока Херри отправится на черную мессу к картине, и попытаться разобраться в моторе. Почему я не сделала этого раньше, ведь у меня было добрых пятнадцать минут на причале? Нет, зачем-то понадобилось изучать паспорт Херри-боя и наживать себе лишние неприятности…
С тобой ничего не случится, Катька, ты все равно выберешься отсюда, рано или поздно… Рано или поздно. И еще будешь вспоминать эту поездку как самое романтическое приключение в своей жизни. И над твоими похождениями Жека с Лаврухой просто надорвут животы… Жека и Лавруха, как это далеко… Как далеко…
…Если я и задремала, то сразу же проснулась от тонкого поскрипывания половиц. Кто-то поднимался по лестнице. Кой черт кто-то, Херри-бой — больше некому. Я поняла это через несколько секунд, как только сообразила, где нахожусь. В темном прямоугольнике окна не было видно ни зги. Значит, уже вечер и я пробыла в этом этнографическом склепе несколько часов. С наступлением сумерек все мои страхи вернулись, и Херри-бой вовсе не выглядел безобидным сумасшедшим. Шаги становились все ближе, и это подтолкнуло меня к совершенно необъяснимым с точки зрения здравого смысла действиям. Я тихонько сползла с девственных кружевных простыней и забралась под кровать.
Глупее не придумаешь, но встречаться с Херри-боем под покровом ночи вовсе не хотелось.
Он не заставил себя ждать. Сквозь не достающее до пола покрывало я увидела круг света от фонарика, низкие ботинки и красные носки. Эти проклятые носки лезли мне в глаза.
— Катрин! — ласковым шепотом произнес Херри-бой. — Где вы, Катрин?
Я затаила дыхание. И тотчас же подумала о смятых простынях. Перебираясь под кровать, я даже не удосужилась их поправить.
— Зачем вы прячетесь? Это смешно…
Сейчас он поднимет покрывало и увидит меня — взрослую бабу, сжавшуюся в комок. Глупее не придумаешь.
Херри-бой не стал поправлять смятую постель и не стал заглядывать под покрывало. Он аккуратно снял веревки (я всего лишь перешагнула их) и присел на кровати. Теперь прямо перед собой я увидела носки с тугими резинками. И ботинки с крепкими подошвами. Евросоюз изготовляет вещички на совесть, ничего не скажешь. Нужно вылезать, это действительно выглядит смешно. Сейчас я покажусь из-под кровати и даже сумею обыграть свой детский страх. В конце концов, Херри-бой не дал мне повода себя бояться… Я уже готова была подать голос, рассмеяться и дернуть Херри за красный носок (никакого вкуса, Херри-бой!), когда рядом с ботинком увидела каминную кочергу. Херри-бой аккуратно поставил ее между ног. Она опустилась на пол с негромким коротким стуком. Весомый аргумент в споре, ничего не скажешь.
— Вы же взрослый человек, Катрин, — продолжал увещевать меня Херри-бой. — Давайте вернемся в дом. Я приготовил ужин.
Это уж точно. Ты приготовил ужин для своего Зверя. И первым блюдом буду я.
— Давайте поговорим, Катрин…
Поговорить-то можно, только вот кочерга зачем?
Я решила стоять до последнего. Притворюсь спящей, в конце концов, не будет же он опускать кованое железо на голову спящей девушки.
— Вас нет уже четыре часа…. Кто бы мог подумать!
— Я волнуюсь!.. Кто бы мог подумать!
— Я говорил вам, что в Мертвом городе можно заблудиться…
Кто бы мог подумать!
— Он совсем не такой, каким кажется на первый взгляд…
Кто бы мог подумать!
— Не стоит ходить по нему ночью. Одной…
Спасибо за совет.
— Мало ли что может случиться… Это точно.
— Но вы не должны бояться…
Ага. Особенно в контексте каминной кочерги.
— Может быть, я кажусь вам странным… Еще каким странным, Херри-бой.
— Но все проще и сложнее одновременно, Катрин. Не проще, это уж точно.
— Вы нужны Мертвому городу, Катрин. Вы должны разгадать его тайну… Вы ведь уже сделали первый шаг… Это ты говорил, не стоит повторяться.
— Сделайте второй… Спешу и падаю.
— Я жду вас, Катрин. Я буду ждать вас в доме. Мы обо всем поговорим спокойно. Наверное, у вас есть вопросы. Я готов ответить на них…
Свежо предание, Херри-бой. Мы узнаем друг о друге все — и станем врагами. А враг с каминной кочергой — это опасный враг.
— Я буду ждать вас… Не задерживайтесь.
Надо мной скрипнули грубо сколоченные доски: Херри-бой поднялся с кровати, каминная кочерга взмыла вверх, а красные носки отдалились от меня на почти безопасное расстояние. Снова скрипнули половицы.
Обманный маневр.
Сейчас ты подождешь внизу, пока я не выползу из своего ненадежного убежища, а потом возьмешь меня тепленькую и, под конвоем каминной кочерги, доставишь к своим фотографиям. И снова будешь мучить меня никому не нужными сравнениями с дочкой бургомистра.
Но у Херри-боя не хватило терпения. Он вернулся через три минуты. Я все еще, скорчившись, лежала под кроватью. Игры закончились. Через секунду он подойдет и вытащит меня за рыжие волосы…
Херри-бой действительно подошел к кровати — но только затем, чтобы поправить музейный экспонат. Он стряхнул простыни и подтянул одеяло. А потом снова повесил тонкий канат.
— Вы, русские, очень неаккуратны, — сказал Херри-бой в пространство.
Он был настоящим смотрителем музея. Настоящим директором.
…Шаги Херри-боя уже давно стихли, но я все еще не торопилась вылезать из-под кровати. Мне не нравилось его поведение, сoвсем не нравилось. Но он тактичен — пока еще тактичен. Я ему нужна. Пока еще.
У меня не было часов, и в темной утробе дома я ориентироваться не могла. Но и сидеть под кроватью вечность я не могла тоже. Немного успокоившись, я все же покинула свое убежище и, сняв ботинки, осторожно спустилась вниз. Херри-боя нигде не было, но он предусмотрительно оставил мне зажженную лампу. Она стояла на столе и освещала нижний этаж дома ровным неярким светом. Мысленно поблагодарив
