инициативе немецкой стороны было добавлено, что ни одна сторона не будет участвовать в какой-либо группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны (ст. 4). Немецкая сторона настояла, чтобы договор вступал в силу с момента его подписания. Церемонию подписания договора отложили на вечер и тут же приступили к обсуждению протокола к договору. Это был плод личной дипломатии Гитлера. Текст документа гласил:
«В
Хотя стрелки часов давно перевалили за полночь, когда Молотов и Риббентроп ставили свои подписи под документами — советско-германским договором о ненападении и секретным протоколом к нему, они были датированы 23 августа 1939 г.
После этого был организован длившийся почти до утра дипломатический прием, сопровождавшийся беседой Сталина с Риббентропом. Остальные участники переговоров, в том числе Молотов и Шу-ленбург, в ней участия не принимали.
Были поданы бокалы с шампанским.
Первый тост был, естественно, за Сталиным.
«Я знаю, — сказал он, подняв свой бокал, — как сильно немецкий народ любит своего вождя, поэтому я хотел бы выпить за его здоровье».
Последним аккордом этой встречи стали слова Сталина, сказанные Риббентропу при прощании: «Советское правительство очень серьезно относится к новому договору. Я могу дать мое честное слово, что Советский Союз не обманет своего партнера».
После телефонного звонка Риббентропа из Москвы утром 24 августа Гитлером овладела патологическая мания величия. Он стучал кулаками по стене и вопил: «Теперь весь мир в моем кармане! Теперь вся Европа принадлежит мне!». Гитлер считал, что ему удалось нейтрализовать СССР до того момента, когда, по гитлеровским планам, немецко-фашистской агрессии подвергнется сам Советский Союз.
Правительствам западных стран стал известен текст советско-германского секретного протокола. Утром 24 августа, то есть в то время, когда Риббентроп еще не покинул Москву, референт Шулен-бурга Херварт, являвшийся давним осведомителем американского посольства в Москве под кличкой «Джонни», встретился с сотрудником посольства США Боленом (будущим — в 1953-1957 гг. — послом США в СССР) и подробно проинформировал его о содержании секретного протокола. Уже в 12 часов дня американский посол в Москве Л. Штейнгардт направил телеграмму об этом государственному секретарю К. Хэллу, а вечером сообщил о содержании секретного протокола британскому послу в Москве У. Сидсу.
Заключая договор, СССР стремился выиграть время для подготовки к отражению немецко-фашистской агрессии, которую Сталин считал неизбежной. Договор ставил своей целью отвести от СССР угрозу надвигавшейся войны. «В конечном счете, — констатировал Второй съезд народных депутатов СССР, — эта цель не была достигнута, а просчеты, связанные с наличием обязательств Германии перед СССР, усугубили последствия вероломной нацистской агрессии».
Значительно более сложным для современной оценки является секретный протокол к советско- германскому договору о ненападении.
Второй съезд народных депутатов СССР, осудив факт подписания «секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 г., провел четкую разницу между правомерным, обоснованным советско- гер-мансккм договором о ненападении и морально негодным, неприемлемым, несовместимым с социализмом секретным протоколом.
Сталин, как свидетельствует в своих воспоминаниях Н. Хрущев, «...правильно оценивал значение этого договора и понимал, что Гитлер хочет нас обмануть, перехитрить. Он считал, что мы его перехитрили, подписав договор. ...Естественно, что мы — члены Политбюро, были за это, хотя чувство было смешанное. Ведь мы вроде отдали Польшу на растерзание гитлеровской Германии и сами приняли в этом участие. Сталин это понимал. Он говорил: «Тут, знаете, идет игра, кто кого перехитрит, кто кого обманет» (сб. «Накануне. 1931-1939» М. 1991 г.).
С началом 1 сентября 1939 года второй мировой войны советско-германские отношения определялись развитием военных действий на фронтах воюющих государств.
«Успех в Польше, — признал на процессе главных военных преступлений в Нюрнберге генерал Ф. Гальдер, — стал возможен лишь в результате полного оголения западной границы. Если бы французы использовали скованность вермахта в Польше, они были бы в состоянии форсировать Рейн без сопротивления с нашей стороны и угрожать Рурской области, что явилось бы решающим фактором для дальнейшего хода войны».
17 сентября 1939 года Красная Армия перешла определенную Рижским мирным договором (от 18 марта 1920 г.) советско-польскую границу. Возникла ситуация, предусмотренная в секретном протоколе к подписанному 23 августа советско-германскому пакту о ненападении. В связи с вхождением Литвы в состав Советского Союза встал вопрос о судьбе Литовской территории, которая по секретному протоколу от 28 сентября 1939 года вошла в сферу государственных интересов Германии.
В начале июля Германия напомнила Москве о своем праве занять эту территорию.
13 июля Молотов заявил Шуленбургу, что Москва настоятельно просит германское правительство, учитывая чрезвычайно дружеские отношения между Германией и СССР, оставить эту часть территории за Литвой. Риббентроп ответил, что Германия хочет узнать, что советское правительство предлагает взамен.
12 августа Молотов сообщил Шуленбургу, что советское правительство готово в течение двух лет уплатить за отказ Германии от части литовской территории 3,86 миллиона долларов. Шуленбург с нескрываемым удовлетворением отмечал, что предложенная Москвой сумма составляет половину той, которую США уплатили России за продажу Аляски. Тем не менее, 11 октября Берлин заявил, что предложенная сумма компенсации для него неприемлема, и добился подписания 10 января 1941 г. секретного советско-германского протокола, по которому СССР должен был выплатить Германии 7,5 млн. долларов. Причем часть этой суммы СССР должен был выплатить поставками цветных металлов в течение трех месяцев с момента подписания протокола. Остальная часть суммы просто списывалась с германского долга в золоте, платежи по которому Германия по имевшимся соглашениям должна была произвести к
11 февраля 1941 г.
Эту линию Берлин проводил и дальше. С одной стороны, всячески тормозились предусмотренные соглашениями поставки немецких товаров в СССР. С другой стороны, предъявлялись требования выплаты Германии 315 млн. марок в качестве компенсации немцам, переселившимся в 1939-1940 г.г. из Прибалтики в рейх.
Сталин, возможно, питал иллюзии относительно того, как долго может продержаться нацистско- советский пакт, но только не относительно конечного намерения Гитлера напасть на Советский Союз.
И главной его целью было во что бы то ни стало оттянуть войну с Германией.
Война с Финляндией показала, что Советский Союз не готов к войне с Германией. Германский генеральный штаб внимательно изучил действия Красной Армии в войне с финнами и завершил свой
