Лу Мартин, казалось, только и ждал этого вопроса. Он откинулся на стуле, потеребил пальцами серьгу в ухе и пристально взглянул на Бычье Сердце.
— Это долгая история.
— Ничего. Я готов ее выслушать.
— Я не настроен говорить об этом сегодня. Как-нибудь в другой раз. Если вы не возражаете, конечно.
— Когда? — В голосе Бычьего Сердца невольно проскользнули нотки плейбоя пенсионного возраста, добивающегося свидания у юной прелестницы.
— Ну, не знаю, — закапризничал Лу Мартин. — Может быть, завтра… У меня репетиция до восьми. Подъезжайте к «Лиллаби»…
Бычье Сердце выполз из кафешки выжатый, как лимон. Никогда еще допрос свидетеля не давался ему с таким трудом.
Но самым ужасным было то, что пытка не закончилась. И продолжится завтра, после восьми. Нужно сменить носк.., тьфу ты, черт! — нужно взять кого-нибудь из ребят для подстраховки. Если бы Лу Мартин был просто голубым, который пытается снять себе партнера, Бычье Сердце сломал бы ему хребет и вообще отделал так, что мама не горюй. Но Лу Мартин был голубым, обладающим информацией. Не факт, что она окажется важной, но для выяснения личности Романа Валевского все средства хороши (до известных пределов, разумеется).
А Бычье Сердце был стойким приверженцем теории, что истоки преступлений нужно искать не в убийце, а в жертве. Если, конечно, речь идет о полноценном, настоящем, хорошо продуманном убийстве, а не о случайности. И не о серийных убийствах с маньяческим душком.
В любом случае кое-что из поджарой коровы; Лу Мартина выдоить удалось.
Во-первых, и Мюрисеппу, и Куницыной смерть Валевского только на руку. Оба ущемлены. Обоим смерть худрука «Лиллаби» развязывает руки. И оба, в принципе, могли совершить преступление — если не сами, то руками нанятых ими людей. Эта версия лишь сейчас забрезжила в голове у Бычьего Сердца. И показалась ему привлекательной. Почти такой же привлекательной, как незабвенная понятая из чуланчика в квартире с двойным убийством.
Ай да Бычье Сердце, ай да умник!
Куницына и Мюрисепп были предоставлены сами себе с восьми, когда закончилась репетиция, и до одиннадцати, когда они появились у американца. Допустим, даже не с восьми, допустим, с половины десятого, когда они выехали из «Лиллаби»
(наверняка найдется масса свидетелей в самом театре, которые подтвердят, что это было именно так, — какие-нибудь охранники или уборщицы. Или кто-то из подзадержавшихся балетных трудоголиков).
В любом случае — полтора часа вполне достаточно, чтобы провернуть всю операцию.
Куницына и Мюрисепп утверждали, что совершили остановку у метро «Маяковская».
Тут у Бычьего Сердца не было никакого основания не доверять им. Еще как останавливались и мозолили глаза окружающим. Мюрисепп даже возле цветочного ларька крутился. И даже расспрашивал продавщицу о Валевском. Она наверняка это подтвердит.
Мобильный телефон Валевского остался в машине (Бычье Сердце сам видел специальное гнездо для него). Вот только вопрос — сам ли Рома-балерун оставил его там. И может быть, если бы америкашка не позвонил Валевскому, то америкашке позвонил бы кто-то из двоих — или Куницына, или Мюрисепп. Со все той же рождественской историей о букете цветов.
А конец беседы с самим Бычьим Сердцем! Они разыграли его, как по нотам! Мюрисепп как бы между прочим выдвинул версию о похищении ради выкупа, а Куницына тотчас же ее опровергла. Прямо психологический этюд. Иногда разнобою во мнениях доверяешь гораздо больше, чем показному искусственному единодушию.
Материала для рабочей версии больше чем достаточно.
…Но материала оказалось недостаточно.
И все из-за чека, который был найден в кармане убитого. Об этом чеке из ИЧП «Бригита» (на сумму одна тысяча восемьсот рублей) ему напомнил Дейнека, к которому Бычье Сердце заглянул в самом конце дня. Бычье Сердце ожидал, что Дейнека подколет его с голубым Лу Мартином.
Но Дейнека многозначительно промолчал.
И так же многозначительно («не в службу, а в дружбу») попросил майора заняться «Бригитой».
По документам владельцем ИЧП значился некий Гусейн Эльдорович Сулейман-оглы. И это сразу привело Бычье Сердце в самое воинственное расположение духа.
К пряному и не всегда законному восточному бизнесу Бычье Сердце относился чуть лучше, чем к гнусной шпионской деятельности Соединенных Штатов, но все же недолюбливал его. Так же, как и окончания «швили», «дзе», «ан» и «ян». Майор Сивере был свято уверен, что все российские беды вытекают прямиком из этих окончаний и что стоит только обрубить злостный кавказский хвост, как многострадальное отечество заживет весело и счастливо. И тут же повысит рождаемость, изобретет средство от СПИДа, восстановит популяцию уссурийских тигров и снарядит экспедицию к Венере.
С полновесной и недвусмысленной пристройкой «оглы» Бычье Сердце встречался впервые и потому был полон самых нехороших предчувствий. Ему грезился заросший жестким волосом кавказец с кинжалом в зубах. По карманам кавказца были рассованы пакеты с героином, пистолеты с глушителем и пачки долларов — для дачи взяток продажным чиновникам. А под скромной вывеской «Бригита» могло скрываться все, что угодно: от наркосиндиката до разветвленной сети подпольных борделей.
Действительность превзошла все ожидания.
Кавказское ИЧП оказалось ларьком на станции метро «Маяковская», к тому же с весьма почтенным ассортиментом: парфюмерия, косметика, средства гигиены. Никакого намека на терроризм и торговлю оружием. Еще больше разочаровал Антоху чертов «оглы». Оглы заламывал тонкие пальцы скрипача, тряс консерваторской шевелюрой, протирал профессорские очки, обильно цитировал Плавта [4] и Перси Биши Шелли [5]. И никак не мог взять в толк, чего же хочет от него Бычье Сердце.
— Это ваш товарный чек, Гусейн Эльдорович?
На чеке, кроме названия шарашки Гусейна Эльдоровича, были проставлены сумма и время покупки — с точностью до одной минуты: 22.03. Это косвенно подтверждало показания Мюрисеппа и Куницыной: в десять часов вечера, в ларьке на станции метро «Маяковская» покойным Романом Валевским было приобретено нечто на сумму в одну тысячу восемьсот рублей. Сумма сама по себе немаленькая и вполне может потянуть на подарок. «На скорую руку», как заявили балетные.
— Это ваш товарный чек?
Оглы некоторое время разглядывал предоставленный Бычьим Сердцем вещдок.
— Да. Это товарный чек моего предприятия. А что, собственно, произошло? До сих пор ко мне не было никаких претензий — ни со стороны налоговой инспекции, ни со стороны правоохранительных органов…
Налоги я плачу исправно, торгую строго по накладным…
Как же, строго по накладным, держи карман шире! С такими очками, с такой заколкой на галстуке, с такими нервными щупальцами записного щипача — тысячи две «зеленых» в месяц утаиваешь. Никак не меньше. А то и все две с половиной.
— Этот чек был найден в кармане убитого гражданина Валевского… За несколько часов до смерти он сделал покупку у вас, я так понимаю. Сопровождавшие его люди видели его в последний раз чуть раньше, чем… — Бычье Сердце заглянул в чек. — Чем в двадцать два ноль три.
Известие об убийстве сразу же успокоило Оглы, поскольку напрямую его бизнеса не касалось.
— И что же вы хотите от меня? — обрадованно спросил он.
— Меня интересует, кто работал в прошлую пятницу, когда была совершена покупка. Я бы хотел побеседовать с этим человеком.
— Зачем?
— Вопросы здесь задаю я!..
Свирепый вид майора сразу же привел Гусейна Эльдоровича в чувство. Оглы забился под прилавок, под крыло молоденькой перепуганной продавщицы.
