адрес. Будь на месте мальчишки кто-нибудь другой, он бы давно жрал первый попавшийся крем для обуви активного черного цвета и закусывал бы его шнурками от ботинок. А потом Бычье Сердце вывернул бы его наизнанку и скормил бы рыбам-мутантам, приписанным к Большой Неве… Но, судя по всему, это был не кто- то другой, это был Антон, чумовой братец лучезарной сестры.
— Антон? — елейным голосом спросил Бычье Сердце.
— Угу.
— Я тоже — Антон…
— Бывает…
— А ее… Как зовут ее?
— Ирина.
Ирина, надо же! Восхитительное, волшебное, единственное в своем роде имя!
Кажется, именно так звали Божью Матерь!..
— А хочешь, я тебе пистолет покажу? — Опомнись, Бычье Сердце, неужели это ты?..
Мальчишка посмотрел на Бычье Сердце без всякого интереса. Почти непристойное предложение майора не произвело на него никакого впечатления.
— Не-а… Мне уже показывали… И «винчестер» тоже… И коллекционные ружья…
Из Каринхалле. Этого.., как его… Германа Геринга.., но не впирает…
— Да, — сразу же потух Бычье Сердце. — Не впирает. Ясно.
— А ты кто — бандюхай или мент?
Если бы ответ мог что-то изменить, Бычье Сердце с ходу бы признался, что состоит в преступном сообществе с пятого класса средней школы, имеет с десяток ходок, а воровскую корону надел в Ростове- папе в благословенно-дефолтовском 1998 году.
Но ответ ничего изменить не мог, и Бычье Сердце как на духу вывалил худосочную правду:
— Мент.
— Ясно… Хотя все вы на одну физию…
Но…
— Что — «но»?
— Ты мне нравишься, — неожиданно сказал мальчишка, — так что приходи в гости.., только без всяких там цветочков, шампусиков и прочей фигни… Цветочки она терпеть не может, а от шампусика у нее изжога, учти.
— Учту, — выдохнул едва не потерявший сознание Бычье Сердце.
Нет, сознание он все-таки не потерял, но самым пошлым образом потерял голову.
Это стало ясно, как только на пороге вновь возникло воздушное созданье с воздушным именем Ирина.
— Вот, возьмите, — сказала она, протягивая Бычьему Сердцу листок бумаги. — Там телефон хозяина. Свяжитесь с ним…
— А вы, стало быть, не…
— Нет… Я ничем не могу вам помочь, увы… Антон…
И фея рукой, берущей начало из жимолости, жасмина и китайской сирени, захлопнула перед несчастным Бычьим Сердцем дверь в сказку…
Сколько он простоял в подъезде, наплевав на свои профессиональные обязанности, несчастный майор вспомнить не мог.
Сначала он спустился на этаж ниже, потом поднялся на три этажа выше, выкурил пачку сигарет, но так и не смог найти себе места. И это, как ни крути, суровая реальность сегодняшнего дня, которая отныне будет преследовать его, где бы он ни находился: в обществе терпил, в обществе свидетелей, в обществе отчетов, в обществе коллег по работе, возглавляемых полковником Соловейчиком… Нигде он больше не найдет себе покоя.., разве что в тени ресниц феи с воздушным именем Ирина…
— Суровая реальность, — вслух произнес майор и только теперь сообразил, что сказал это двери под номером 24, перед которой оказался.
Что-то у него было связано с этой квартирой.., что-то было связано…
Ага.
Осиное коммунальное гнездо, безжалостно им разоренное.
А потом из толщи прошлой жизни, которая теперь не имела никакого значения, выплыло имя старикашки, ради которого и были все старания, — Пупышев Иван Трофимович. А уж Пупышев потянул за собой рыжую пейсатую дельтапланеристку, до которой у Бычьего Сердца никак не доходили руки. И всю оголтелую коммуналку, коллективно откликающуюся на фамилию Шулькисы. И что-то еще.., там было что-то еще, вишневой косточкой застрявшее в мощном сиверсовском горле.
Вернее, не что-то, а кто-то…
Бычье Сердце попытался сосредоточиться на вишневой косточке и с ужасом обнаружил, что она выпустила корешки: сначала бледные, как нитки, потом упругие, как синтетическое волокно, потом из косточки вылез ствол, от ствола взметнулась крона — только для того, чтобы покрыться мелкими цветами в предутренней легкой росе… И с каждого лепестка прямо в ноздри Бычьему Сердцу стекал волшебный запах по имени Ирина…
— Спекся, — повторил Бычье Сердце правдивые в своей безнадежности слова малолетнего скрипача- клептомана. — Спекся, мать твою… Спекся.
Кажется, он прокричал на весь подъезд это чертово «спекся» — вот только голос его потонул в лязге подъехавшего лифта.
Лифт остановился прямо перед Бычьим Сердцем, и из него выпала женщина средних лет в безнадежно застрявшем в начале восьмидесятых кримпленовом костюме, с безнадежным газовым шарфиком, тщательно маскирующим плоскую грудь. И с безнадежными диоптриями в очках.
Тогда Бычье Сердце и предположить не мог, что ангел следствия явится к нему в таком непрезентабельном виде, да еще и с хозяйственной сумкой на руке.
— Вы отсюда? — тусклым голосом спросил ангел следствия у Бычьего Сердца.
— Ммм… — Майор был так занят своими мыслями, что пропустил вопрос мимо ушей.
— Второй раз сюда приезжаю… А у меня, между прочим, подагра и варикозное расширение вен.
— Ммм, — снова отозвался Сивере.
— Так вы из этой квартиры? Из 24-й?
— Ммм. — Расплывчатое междометие Бычьего Сердца можно было принять и за «да», и за «нет», и ангел выбрал для себя наиболее подходящий вариант.
— Вот что… Мне больше сюда приходить не с руки, — сказал он. — Письмо-то возьмите…
— Какое письмо? — наконец-то пришел в себя Сивере.
— Заказное. Мельничуку Игорю Владиславовичу. Есть у вас такой?
— Мельничуку, — как эхо повторил Бычье Сердце. — Есть такой. Отпираться не буду.
— Вот. Возьмите и распишитесь.
— Давайте.
Порывшись в сумке. Ангел протянул Бычьему Сердцу узкий конверт, такую же узкую книжку, похожую на чековую, и шариковую ручку самого простецкого вида.
После того как майор поставил в книжке ничего не значащую закорючку, конверт перекочевал в его руки. А Ангел прошел в лифт и с силой захлопнул за собой дверь.
Уже потом, восстанавливая события, Бычье Сердце мог поклясться, что лифт не пошел вниз, а взмыл вверх. Но сейчас ему не было никакого дела до лифта. Как и до заказного письма неведомого ему Мельничука Игоря Владиславовича.
Просто сработал автопилот.
Будь Бычье Сердце в здравом уме и трезвой памяти, он бы и внимания на ангела не обратил и даже посторонился бы, пропуская его к двери квартиры № 24. Но в здравом уме и трезвой памяти Бычье Сердце не был, и автопилот, понукаемый интуицией, взял все в свои руки.
В том числе и заказное письмо.
Некоторое отрезвление наступило к концу второго часа. И Бычье Сердце обнаружил себя сидящим на парапете набережной — как раз напротив цирка Чинизелли.
