Фогг тем временем обследовал кусок стекла от разбитого окна и обнаружил на нем рисунок, похожий на паутину — «волосяные трещины», как именуют этот узор пожарные дознаватели. В учебниках давно уже описан подобный эффект, верный признак «быстрого и сильного огня», а пламя горит намного жарче, если применить жидкий катализатор. От такого жара лопаются стекла.
Васкес и Фогг еще раз прошли по отчетливому огненному следу, который тянулся из детской спальни в коридор, сворачивал резко вправо и выходил из парадной двери на крыльцо. К изумлению следователей, даже деревянный порог под алюминиевой рамкой двери обуглился. На бетонной площадке крыльца, непосредственно у входной двери, Васкес и Фогг отметили еще одно странное явление — присутствие коричневых пятен, которые, как они предполагали, свидетельствовали, что и здесь была разлита горючая смесь.
Следователи проверили все стены в поисках следов сажи, расходящихся буквой V. Когда объект вспыхивает в каком-то месте, следы огня расходятся именно таким клином, поскольку жар и дым распространяются лучами. Точка их схождения указывает первоначальный очаг возгорания. В доме Уиллингэма V отчетливо было видно в центральном коридоре. Осмотрев это пятно и другие пятна обугливания, Васкес определил три очага возгорания: в коридоре, в детской спальне и у парадной двери. В дальнейшем он засвидетельствовал: наличие двух и более очагов возгорания означает, что пожар был «намеренно создан руками человека».
К этому моменту оба дознавателя могли уже воссоздать достаточно отчетливую картину происшествия: кто-то разлил в детской легковоспламеняющуюся жидкость (повсюду, даже под детскими кроватками), затем в коридоре и далее у парадной двери, предусмотрев таким образом «огненный барьер», который не позволил бы никому выбраться из огня. Прокурор в дальнейшем высказал предположение, что и холодильник на кухне был передвинут умышленно, с целью заблокировать этот выход. Таким образом, дом был превращен в смертельную ловушку.
Следователи собрали образцы обгоревших материалов в разных точках и отправили их на экспертизу, чтобы установить присутствие жидкости-катализатора. В лаборатории подтвердили, что один из образцов содержит следы «минеральных спиртов», вещества, которое часто присутствует в жидкости для растапливания древесного угля. Образец был взят с порога у главного входа.
Теперь пожар рассматривался уже не как несчастный случай, а как тройное убийство, и главным подозреваемым оказался Тодд Уиллингэм, единственный человек (помимо жертв), который безусловно находился в доме, когда вспыхнуло пламя.
Полиция и пожарные следователи прочесывали округу, допрашивая свидетелей. Многие очевидцы, в том числе местный священник отец Монэген, сначала дружно заявляли, что Уиллингэм был потрясен катастрофой, растерян, убит, но со временем все большее число свидетелей стали давать губительные для него показания.
Дайана Барби заявила, что она не видела со стороны Уиллингэма попыток войти в дом, пока не явились пожарные, — по ее мнению, в присутствии спасателей он лишь устроил показуху. Другой сосед утверждал, что крики Уиллингэма «Мои малыши горят!» не показались ему «искренними». Даже священник отец Монэген в письменном отчете указал, что по размышлении он пришел к выводу, что «все обстояло не так, как показалось в первый момент. У меня сложилось впечатление, что он (Уиллингэм) полностью владел собой».
Полицейское досье на Тодда Уиллингэма тоже оказалось неблестящим. Он родился в 1968 году в Ардморе (Оклахома), мать бросила его в раннем детстве. Отец Камерона, Джин, развелся с его матерью и сам воспитал ребенка с помощью второй жены, Юджинии.
Джин, отслуживший в молодости во флоте, занимался подъемом затонувших судов, семья жила в тесном доме, где по ночам отчетливо слышались грохот и гудки проезжавших поблизости товарных поездов. Камерон унаследовал «классическую внешность Уиллингэмов», как это называлось в семье, — правильные черты лица, густые черные волосы, темные глаза. В старших классах школы у него начались неприятности: он стал нюхать клей. В семнадцать лет специалисты департамента народного образования Оклахомы провели психологическую экспертизу подростка и пришли к заключению: «Он любит девочек, музыку, спортивные автомобили, плавание и охоту — именно в таком порядке». Школу Тодд не закончил; в юности несколько раз подвергался арестам за вождение в нетрезвом виде, магазинные кражи и угон велосипедов.
В 1988 году Камерон познакомился со Стейси. Хотя Стейси и удалось закончить школу, ее семью тоже отнюдь нельзя было назвать благополучной: отчим в драке задушил мать, когда девочке едва миновало четыре года.
Отношения Стейси и Уиллингэма складывались неровно. Уиллингэм изменял ей, много пил, а порой и бил Стейси — даже во время беременности. Сосед подтвердил, что однажды слышал его вопль: «Поднимайся с пола, сука, я тебе снова вмажу!»
31 декабря Уиллингэма вызвали на допрос. Вел допрос полицейский Джимми Хенсли. Ему впервые довелось расследовать дело о поджоге. Присутствовали и помогали ему Фогг и Васкес. Уиллингэм сообщил, что Стейси выехала из дому около 9 часов утра, чтобы забрать в отделении Армии спасения рождественские подарки для детей.
— После того как она выехала на дорогу, я услышал плач близнецов, поднялся и дал им по бутылочке, — сказал Уиллингэм.
Детская комната отделялась от коридора ограждением, через которое Эмбер уже научилась перелезать, но близнецы еще не умели. Родители часто оставляли младших девочек спать на полу, скормив им бутылочку молочной смеси.
Уиллингэм убедился, что Эмбер все еще спит, и снова лег в постель.
— Больше я ничего не помню до той минуты, когда услышал крик «Папа, папа!», — рассказывал он. — Дом к тому времени уже наполнился дымом.
По словам Уиллингэма, дело было так: он вскочил, нащупал на полу джинсы и натянул их. Криков в это время не было. Потом дочь снова позвала его: «Папа, папа!» — но это было в последний раз, больше он ее не слышал. В отчаянии Тодд закричал: «Эмбер, выходи скорее из дома! Выходи!»
Он и не подозревал, что девочка находится в комнате рядом с ним, утверждал Тодд. Возможно, она пришла в родительскую спальню уже после того, как он выбежал, — она могла пройти через другую дверь, со стороны гостиной. Сам Тодд пошел по коридору, пытаясь добраться до детской, но в коридоре, как он говорил, «было черным-черно» и пахло в точности так же, как при взрыве микроволновой печки — она взорвалась у них за три недели до пожара. Он только слышал, как лопаются розетки и электрические выключатели, и на всякий случай пригнулся к полу, почти полз. У двери детской, рассказывал Тодд, он выпрямился, но тут же его волосы вспыхнули. «Боже, никогда я не чувствовал такого жара!» — восклицал он.
Жар шел из детской комнаты. Камерон пополз туда, пытаясь нащупать близнецов вслепую в темноте. «Однажды мне показалось, что я нашел кого-то из них, но это оказалась кукла», — продолжал он. Долго выдержать такой жар было невозможно. «Я едва не терял сознание», — сказал Тодд. Он выскочил из детской и бросился наружу, на крыльцо, надеясь немного отдышаться и позвать на помощь. Там он столкнулся с Дайаной Барби и попросил ее позвонить спасателям. Тодд утверждал, что после ухода Барби и до приезда пожарных он вновь пытался проникнуть в дом, но безуспешно.
Следователи спросили, есть ли у Тодда какие-то предположения, из-за чего мог начаться пожар. Он ответил, что точно этого не знает, однако предполагает, что началось все в детской, поскольку именно там он увидел языки пламени, горевшие, точно «яркие огни». Они со Стейси использовали три радиатора для обогрева дома, и один радиатор находился в детской.
— Я запрещал Эмбер играть с ним, — сказал он и добавил, что девочка «то и дело получала взбучку, потому что постоянно лезла в радиатор».
Однако Тодд не знал, был ли этот нагреватель, снабженный внутренней горелкой, включен. (В дальнейшем Васкес засвидетельствовал, что при проверке радиатора через четыре дня после пожара он находился в позиции «выключено».) Уиллингэм тем не менее настаивал, что, по его мнению, причиной пожара стал какой-нибудь электрический прибор, поскольку он слышал щелчки и потрескивание.
На вопрос, не имел ли кто-нибудь мотива для подобной расправы с его семьей, Тодд ответил, что ему
