Проклятье!., в беседах с марокканским следователем мы неоднократно возвращались к моим отпечаткам на бритве, только Алекс мог подтвердить невинность их возникновения. Тогда-то я и упомянула о визитке advise-giver, оставленной в номере. Визитка была передана мне Домиником вместе с другими вещами, но нет никаких гарантий, что она осталась невостребованной и что хитрый марокканец просто не списал номера телефонов. Если он всего лишь созвонился с Алексом по поводу чертовой бритвы – еще полбеды. Но сейчас, когда я совершила побег из Марокко, косвенно подтверждающий мою причастность к убийству, – телефон становится опасным. Что, если Алекса предупредили о том, что я – преступница и он должен сразу же сообщить о моем возможном появлении? Как бы я поступила на месте Алекса?
Ночь, проведенная в одной постели, – слабый аргумент.
– Алло? Я вас не слышу.
– Передайте ему, что звонила Мерседес.
Лихо. Признаться, я не ожидала от себя такой прыти.
С другой стороны – это самое разумное решение. «Никто нe собирается искать Мерседес Гарсия Торрес», – сказал Доминик. Сейчас я добавлю, что я в Париже и остановилась в гостинице «Ажиэль», и что в свое время Алекс был очень во мне заинтересован. Без сомнения, он назначит мне встречу – хотя бы из чистого любопытства. А потом…
Я не успеваю додумать, что будет потом: на том конце провода слышится тихий свист, и дыхание, до сих пор ровное и безучастное, становится прерывистым и совсем уж неприлично близким.
– Как вы сказали?
– Передайте ему, что звонила Мерседес, – терпеливо повторяю я.
– Но… Этого не может быть.
– Почему?
– Этого не может быть…
Непонятно, что так взволновало моего невидимого собеседника.
– Вы в Париже?
– С сегодняшнего дня. – Ответ хоть и туманный, но позволяющий продолжить разговор.
– Но как?.. Это невозможно…
– Возможно, как видите. Так как мне связаться с Алексом?
– Почему вы не позвонили ему на сотовый? Выходит, у Спасителя мира все же есть сотовый.
– Его телефоны не отвечают. Когда он появится?
– Я правда не знаю… – Такого искреннего сожаления, сострадания, сочувствия в чьем-либо голосе я не слышала уже давно. – Его нет не только в Париже, но и во Франции.
Алекс, Алекс, хренов коммивояжер!
– Жаль.
– Я понимаю. Где вы сейчас?
На табличке дома на противоположной стороне указано название, его я и произношу в телефонную трубку. Совершенно машинально.
– Улица Фердинанда Фабра. Кажется, так.
– Это… Какое-то определенное место на улице Фердинанда Фабра?
Интересно, что он имеет в виду?
– Да нет. Просто улица.
– Вы позволите мне приехать? – Такого поворота дел я не ожидала.
– Зачем? Мне нужен Алекс, а не м-м… его заместитель.
– Да, конечно… Возможно, я мог бы все вам объяснить при личной встрече. Поверьте, это очень важно.
– Для кого?
– Для меня.
Хорошо бы взять в толк, чего хочет человек на другом конце телефонной линии.
– Я сейчас подъеду. Буду так скоро, насколько позволят пробки… Только скажите, где конкретно вы находитесь?
– Разве мы знакомы?
– Нет. Но мне необходимо поговорить с вами.
Напор собеседника по меньшей мере удивляет. И заставляет искать подозрительные подтексты, двойное дно, усеянное обгорелыми спичками, частями скелета дельфина-белухи и насквозь проржавевшими опасными бритвами, задача номер один – не порезаться. Счастливо миновать возможные опасности; что, если людям, от которых я бежала, удалось выяснить, под каким именем обвиняемая в убийстве русская покинула Марокко, и уверения Доминика в том, что Мерседес Гарсия Торрес никто не ищет, лишены оснований? Одна лишь мысль об этом бросает меня в холодный пот. Нет-нет, марокканская полиция слишком нерасторопна и провинциальна, чтобы сработать так четко. Так безупречно.
– Что скажете, Мерседес?
