меня выводит легкий плеск.
Не песок, о котором я уже позабыл, – вода.
Вода лижет мои ботинки и полностью покрывает пол, держи ухо востро, безумный Макс, иначе столкнешься с пираньями, или с электрическими скатами, или еще с какой-нибудь хренью, почему бы и нет, ведь я так и не дочитал меню «Че…лентано» до конца; не забыть бы расспросить Великого Гатри о природе мескалиновых галлюцинаций.
– Это не то, что вы думаете.
– А вы читаете мысли?
– Читать мысли совсем нетрудно, – Марго улыбается.
Я готов поверить Марго, я почти верю ей; с именами, которые проносятся у меня в голове, лучше поступить так же, как и с немытыми тарелками, – засунуть их подальше под диван. Впрочем, это касается не только имен.
Максим Ларин, я сбил недотепу по имени Максим Ларин и хладнокровно зарыл его в неглубокой могиле, я присвоил его машину, его бабки, его пушку, его кролика, я вытряхнул его документы и телефон. Максим Ларин, Максим Ларин, Максим Ларин.
МАКСИМ. ЛАРИН.
Я убил человека, а потом еще двух, и то же самое хотел сделать еще с одним, я впервые открыто признаюсь в этом, пусть даже себе самому. Если Марго действительно читает мысли – она должна содрогнуться.
Но Марго совершенно спокойна, она улыбается, мои представления о ее телепатических способностях сильно преувеличены. Осознание этого добавляет мне уверенности и бесстыдства, теперь уже и я улыбаюсь Марго, не правда ли, я забойный чувак, крошка? Первая смерть была случайностью, но две другие случайностью не назовешь, кровь, которую я выпустил из этих мешков с дерьмом, теперь свободна, она что-то пыталась сказать мне, быть может – поблагодарить за полученную свободу, и я почти понял ее язык. Сутки назад все было совсем по-другому, продажных писак – тысячи, десятки тысяч, сотни, весь мир забит ими под завязку, весь сраный мир, их можно найти и в металлической бадье с салатом, если постараться. Я сам был таким – сутки назад: промежуточное эволюционное звено между тамагочи и деревянными болванами из «IKEA», между тамагочи и пенкой для бритья, между тамагочи и освежающим лосьоном, между тамагочи и Брэдом Питтом, кальянным табаком и постером к фильму «Криминальное чтиво». Теперь я и сам – криминальное чтиво, прочти меня, если сможешь, Марго!
Марго улыбается.
Имеет ли смысл увеличить шрифт, сделать его не таким затейливым? Что-нибудь простенькое, типа Palatino Linotype, который пользует Жан-Луи для своих верлибров в честь Мод, любимой женщины. У меня тоже есть любимая женщина, Марго, я видел ее лишь однажды, не так долго и не в тех ракурсах, в каких бы мне хотелось, но принципиального значения это не имеет.
Она есть, Марго.
Она есть, и зовут ее Тинатин.
ТИНАТИН.
Я – убийца и отчаянно влюблен, я – отчаянно влюбленный убийца, расставить правильные акценты невозможно, отделить одно от другого – невозможно, совсем недавно я мечтал самым кардинальным способом избавиться от своей подруги Лоры, совсем недавно я вырыл неглубокую могилу для неизвестного мне человека и похоронил его, забросал листьями и землей, и я совсем рядом, в каком-нибудь полуметре от тебя, Марго. В пяти миллиметрах, или сколько там составляет толщина черепа? Все мои убийственные мысли в пяти миллиметрах от тебя, за оградой из лобной кости, с их клыков капает слюна, прочти их, если сможешь, Марго!..
Марго улыбается.
Улыбкой цыганки из гадального салона, темный пушок снова занял свое место над верхней губой, родинка снова утвердилась на виске, вот только ожог разглядеть не удается: запястье скрыто под плотным слоем браслетов. Когда Марго приносила мне стейк, браслетов точно не было.
– На чем мы остановились?
– На том, что читать чужие мысли совсем нетрудно, – напоминает Марго.
– Удивите меня, Марго! Валяйте, удивите.
– Хотите, чтобы я рассказала вам, о чем вы думаете?
– Хочу.
– Хорошо. Вы думаете о девушке, в которую отчаянно влюблены.
Именно так Марго и говорит – «отчаянно». Именно так говорю себе и я, именно это я твержу себе последние сутки, на секунду мне становится страшно, но только на секунду. Все имеет свое рациональное объяснение, или галюциногенное объяснение, или мескалиновое, элэсдэшное объяснение, неважно.
– Мне продолжить?
– Не стоит, Марго.
– Но вы же…
– Не стоит. Я вам верю. Верю.
Я не клюнул на ее прелести, хотя мог, должен был, да и она была не против – вот и объяснение. Только отчаянно влюбленный в другую женщину мужчина не воспользовался бы подобной ситуацией – вот и объяснение. Все просто, следовательно, и беспокоиться не о чем.
Я и не беспокоюсь.
– Послушайте, Марго. – Меня осеняет новая идея. – Я и правда влюблен. Но не знаю, как добиться ее
