наручниками: друг к другу и к батарее.
— Что ты сделал с ними, Иона?
— Ничего. К утру оклемаются.
Они вышли на улицу, плотно прикрыв за собой дверь. Бесконечный снег шел по-прежнему, но еще никогда он не казался Ольге таким прекрасным. У коттеджа стояла странная машина, похожая на крошечный катер на полозьях.
— Что это? — спросила Ольга.
— Мотонарты. Проще говоря, снегоход. Прост в управлении. Тебе понравится.
Иона уселся за руль и взглянул на Ольгу:
— Чего ты ждешь?
— А что я должна делать?
— Садись ко мне за спину.
И опять невозможно было ему не подчиниться. Ольга устроилась на заваленном снегом заднем сиденье и крепко обняла Иону за пояс.
— Держишься? — спросил он, включая двигатель.
— Да.
— Тогда поехали…
— Куда? Куда мы едем?
— Увидишь. Подальше от всего этого клоповника…
— Но я не могу… — Ольгу снова начали одолевать сомнения.
— Послушай, девочка, ты же не давала подписку о невыезде? У тебя нет никаких обязательств.
— Зачем ты это сделал. Иона? Ведь они сразу поймут, что это ты. И охранники расскажут, когда придут в себя.
— Плевать, — беспечно сказал Иона. — Теперь это не имеет никакого значения. Теперь главное — это ты. Я не могу тебя потерять.
— В каком смысле?
Он посмотрел на нее и впервые за все это время улыбнулся.
— В том смысле, что ты, как новичок, вполне можешь вылететь из седла на повороте. Но мы не будем превышать максимальную скорость шестьдесят километров в час.
— Иона! Но ведь сейчас снег… Мы же застрянем где-нибудь! — К ней постепенно возвращалась жизнь. Да, еще никогда ей не хотелось жить так, как сейчас.
— Надень шлем.
— Шлем?
— Он на багажнике… Мало ли…
— А ты?
— Кажется, я уже говорил тебе: я ненавижу головные уборы.
Ольга надела горнолыжный шлем, лежавший позади нее.
— Ну что, готова?
— Да.
— Тогда держись крепче. Отъезжаем…
Иона запустил двигатель, и спустя несколько секунд снегоход рванул с места.
…Она заснула. Без всякого снотворного, несмотря на снег, несмотря на холод, несмотря на тряску, несмотря на спину Ионы, к которой она прижималась всем лицом. Заснула — глупее не придумаешь. Ионе даже пришлось потратить какое-то время, чтобы разбудить ее, когда снегоход остановился.
Иона — именно его она увидела, когда наконец-то открыла занесенные снегом глаза.
— Ну ты даешь, — искренне удивился Иона. — Спать в такое время и в таком месте.
— Прости…
— Ладно, не извиняйся.
— Куда это мы приехали?
— Туда, где тебя никто не найдет.
Слова Ионы моментально вернули ее к скорбной действительности, к клейму душевнобольной: послав все к черту, отправиться куда-то с Ионой — это был минутный порыв, за который придется дорого заплатить. Ольга тотчас же пожалела, что поддалась ему. Невозможно убежать от себя самой — даже на снегоходе, даже прижавшись к спине человека, который искренне хочет тебе помочь.
Нет, он не хочет помочь. Он хочет спасти. Спасти ее для себя. Именно так поступают эгоистичные звери. Ольга уперлась кулаками в плечи Ионы.
— Зря ты все это затеял.
— Не зря, — упрямо сказал он. — Хочешь провести остаток дней в психушке?
— Так было бы лучше для всех.
— Не сомневаюсь. Особенно для тех, кто тебя подставил.
— Что ты имеешь в виду?
— Идем. — Он уклонился от вопроса. — Идем, иначе нас занесет снегом.
…Сторожка выросла как будто из-под земли, и это страшно удивило Ольгу. Крошечный домик не был виден даже с расстояния трех шагов, и, как Иона нашел его в метели, оставалось для нее загадкой.
— Что это? — спросила Ольга.
— Раньше здесь была альпинистская база, тренировочный лагерь, в пятистах метрах — нижняя точка восхождения. Здесь уже лет десять никого не было. Я наткнулся на нее совершенно случайно, кое-что подшаманил… Словом, здесь можно переждать.
— Что переждать?
— Да что угодно, — в голосе Ионы прозвучала угроза, но Ольга не расслышала ее. — Идем.
Как только они оказались внутри сторожки, Ольга сразу же поняла, что похищение Европы, задуманное Ионой, — не экспромт, а хорошо спланированная акция. Сторожка была. готова дать приют заблудившемуся в снегах путнику: в маленьком, выложенном обломками скал камине тлел огонь; рядом с камином лежали подсушенные дрова. Интерьер дополняли грубо сколоченный низкий стол и пара лавок вдоль стен. На некоем подобии кровати, устланном сосновыми ветками, были аккуратно сложены спальники.
— Здесь очень мило, — сказала Ольга.
— Не очень, но на первое время сойдет. — Иона, возившийся с дровами, повернул голову в ее сторону.
— На первое время? — Ольга грустно посмотрела на него. — Ты собираешься прятать меня в горах до скончания века?
— Посмотрим по обстоятельствам. Во всяком случае, тебе не стоит светиться до тех пор, пока вся эта история не закончится.
— Она не закончится. Мне не нужно было ехать с тобой. Не знаю даже, что на меня нашло.
Ольга подошла к камину, присела рядом с Ионой и стала смотреть на весело разгорающийся огонь. Почему она решилась бежать из коттеджа, ведь дело было не только в Ионе?
Она могла остаться, сказать ему: я никуда не поеду, я буду ждать возмездия. И остаться. Не поволок бы он ее силой, в самом деле!
Она искоса взглянула на своего неожиданного спасителя, на его не терпящий возражений подбородок, на решительную складку у губ: нет, такой бы, пожалуй, поволок. Связал бы ее, как за секунду до этого охранников-преферансистов, и поволок. Силком бы загнал в свободное от психлечебниц будущее. Все произошедшее казалось сном, но это был сон из той категории снов, от которых Ольга давно отвыкла: ясный и восхитительно, реальный.
Никакого безумия.
Безумием теперь казались таблетки, сложенные в каре.
Она подала апелляцию об отсрочке приговора и теперь будет ждать результата.
— Зачем ты это сделал? — снова спросила она у Ионы.
— Так нужно, — не поворачивая головы, ответил он и подбросил поленья в камин.
— Ты не знаешь… Убит мой отец.
— Об этом знают все.
