– Она очень к вам привязалась… К вам нельзя не привязаться. Мне кажется, вы необыкновенный человек…
Господи, сколько раз мне говорили это! По поводу моей не вызывающей сомнений красоты, по поводу моего не вызывающего сомнений уродства, по поводу моей силы, по поводу моей слабости; мне говорили это мужчины и женщины, жертвы и палачи… Но мне некому было сказать, что я осталась жива только потому, что никогда не была необыкновенной. Я была самой обыкновенной…
– Это окончательный диагноз? – спросила я.
– Скажем так, это анамнез. Я буду наблюдать за вами…
– Издали, пожалуйста.
– Я постараюсь. Хотя это будет трудно, нужно признаться…
Антон не успел договорить. В рубке тихо зазвонил телефон. Так тихо, что звуковые волны от него накрыли нас с головой. Я еще помнила дневной звонок в кают-компанию. Звонок, за которым никто не стоял. Антон тоже помнил его. Может быть, именно поэтому он не сразу снял трубку. Он решил выиграть время. Но потом ему показалось, что трусить в присутствии женщины, которая ему нравится, как-то не очень правильно. Он снял трубку, приложил к уху и несколько секунд слушал. Я видела, как менялось его лицо. Единственное, что он смог выдавить из себя, было: “Да, мы сейчас спустимся… Я понимаю, сейчас же…” Аккуратно положив трубку на рычаг, он с тоской взглянул на меня.
– Кто это?
– Макс…
– Что-то случилось? – одними губами спросила я, предчувствуя недоброе.
– Да.
– Что?
– Я не знаю… Макс сказал только, что на них кто-то напал. Он не знает кто. Ему проломили голову.
– А Лаккай?
– Лаккай исчез.
Если бы не Карпик, спящая у меня на руках, я бы закричала. Вот оно, зеркальное отражение развеселых членов охотничьего клуба из Плимута. Вот она, временная дыра, связывающая нас с ночью на двадцать шестое апреля двадцать девятого года. Вот оно, новое воплощение преподобного сэра Оливера Бейли. Лаккай исчез. Муха был прав, он не знал только, кто станет Бейли. И Карпик, – полчаса назад она сказала нам, что случилось что-то плохое… Рев тюленей за стеклом приблизился и стал просто невыносим.
– Я иду туда, – сказал Антон.
– Подождите, я с вами.
– А девочка?
– Она спит. Надеюсь, что не проснется.
– Хорошо.
Каждую секунду прислушиваясь к дыханию Карпика, я аккуратно поднялась с кресла и переложила в него легкое тельце девочки. А потом накрыла ее одеялом.
– Идемте, Антон.
…Мы добрались до центрального поста управления за несколько минут. Всю дорогу мы бежали по гулким трапам корабля и теперь никак не могли перевести дыхания. В отличие от сумеречных коридоров и палуб, залитых мертвенным аварийным светом, пост был ярко освещен. И пуст.
– Где вы, Макс?! – позвал механика Антон.
В ответ из-под распределительного щита раздался стон. Макс сидел на полу и сжимал в руке нож, тоже прихваченный из кухни.
– Что случилось? – Антон бросился к нему.
– Черт его знает… Все было нормально… Мы сидели, разговаривали… Ай, аккуратнее, доктор! – Антон быстро осмотрел голову механика и обнаружил на затылке широкую рану с рваными краями, забитую жесткими волосами Макса.
– Потерпите. – Антон действовал профессионально. – Слава богу, рана обширная, но неглубокая, даже зашивать не придется. Вам очень повезло, Макс. На полсантиметра глубже, на несколько сантиметров шире – и картина могла бы быть совсем другой… Здесь есть аптечка?
– Да. Вон там, возле пульта, рядом с пожарным щитом.
– Нужно промыть рану, – деловито сказал Антон. – Придется подняться в кают-компанию, там есть водка или что-нибудь похожее…
– Спирт подойдет, док? У меня есть…
– Валяйте спирт. – Нейрохирург вернулся с аптечкой, достал из нее перекись водорода и бинты. – Это даже лучше.
Макс вынул из кармана плоскую фляжку и, прежде чем передать ее Антону, отвинтил крышечку и сделал большой глоток. Антон быстро продезинфицировал рану и так же быстро наложил повязку.
– А теперь рассказывайте, Макс.
– Да что тут рассказывать? Два раза я спускался в машинное, проверить работу дизелей. Лаккай оставался здесь, и все было в порядке. Когда я вернулся в последний раз, мы о чем-то поговорили… Ничего необычного. А потом свет как-то странно замигал… У вас тоже такое было?
– Нет, – виновато вздохнул Антон. – Мы сидели в темноте.
– Так вот, свет замигал, а Лаккай, он сидел напротив меня… Как только началась эта катавасия со светом, у него изменилось лицо… Я такого ужаса на лицах еще никогда не видел, а ведь он здоровый взрослый мужик. В общем, я сам испугался. Он вроде что-то хотел сказать, да не успел… И тут меня по башке огрели… Да так сильно, что только искры из глаз, и я сразу вырубился… Уж вы мне поверьте, я знаю толк в ударах, я сам боец отчаянный, и били меня по-разному, но такого сокрушительного, нечеловеческого удара, – поверьте, никогда…
– Нечеловеческого, – как эхо повторила я.
– Потом, когда в себя пришел… Лаккая уже не было.
И я, и Антон молчали. И смотрели на небольшую, слепящую яркостью цвета лужу крови под щитом.
– Это, наверное, ваша кровь, Макс. – Я сжала ладони в замок: только бы не застонать, только бы не издать лишнего звука, который может приманить то неведомое и невидимое зло, которое поселилось на “Эскалибуре”.
– Да, – поспешно согласился Макс. – Надеюсь, что только моя. Не хотел бы я увидеть то, чего так дико испугался Лаккай. Честно вам говорю.
– Вам нужно вернуться в каюту и полежать, Макс, – тихо сказал Антон, – не стоит сейчас оставаться здесь.
– Мне нужно следить за дизелями. Каждый час. И каждый час спускаться вниз.
– Я сам могу это сделать, – сказал Антон, сам испугавшись своей храбрости.
– Вы здесь один? Не-ет… – Макс сумрачно засмеялся. – После того, что я здесь видел… А еще больше – после того, что я здесь не увидел, хотя и мог, если бы сидел на месте Лаккая… Нет, вас я здесь не оставлю.
– Вы полагаете, Макс, что все дело в месте, на котором сидел Лаккай? – спросила я.
– Не знаю. Может – да, может – нет… Не нравится мне все это. Очень не нравится.
– Да уж, хорошего мало, – подтвердил Антон.
– Так что вами, как капитан, я рисковать не могу. К тому же вы у нас единственный доктор. Мало ли что еще может случиться. А вы, Ева, возвращайтесь к себе.
– Я останусь с вами, Макс, – твердо сказал Антон.
– Хорошо. Я оценил. Вахта заканчивается в четыре утра, но, думаю, в четыре никакой смены не появится. Пассажиры еще те. Должно быть, перепились все, чтобы от страха лишний раз не трястись. Вы как думаете? – Макс неожиданно подмигнул мне.
– Это похоже на правду, – сказала я. – Хорошо, Антон, если хотите, оставайтесь с Максом.
– Я остаюсь не с Максом. Я остаюсь с раненым.
