замкнутость в своей среде веками свойственна была религиозному еврейству, образующему как бы твердое ядро извечно жестоковыйного народа. Но вместе с тем из этого ядра все время происходят выбросы активнейших людей, кидающихся в общечеловеческий котел кипения страстей, культуры и познания. И в разные века такие выбросы то мелки, то огромны. Два последние столетия они особенно заметны.
И в одном лишь месте этой книги я насторожился и поежился. В истории евреев автор книги принялся усматривать некий сценарий, умысел, прозрачную причинность поведения рассеянного по всему миру народа. Я прочитал, что всюду и всегда евреи были пламенной энергетической поддержкой той стратегии выживания, которую себе избрало человечество. Увы, подумал я, поскольку вспомнил об участии евреев в сотворении того кошмара, что обрушился в двадцатом веке на Россию. И не только в самой революции, но и в создании империи, которая занимала одну шестую часть света, но источала пять шестых вселенской тьмы.
Я выпил кофе, покурил и осознал, что я не прав, они ведь воспалились тем же, чем был напрочь ослеплен и весь народ российский: равенством, свободой, справедливостью, иллюзией, что Царство Божие можно построить на земле своею собственной рукой любыми средствами. А что касается их дьявольской активности, то что ж: Россия заплатила очень дорого за то, что столько лет накапливала всю энергию народа за глухой чертой оседлости.
Зато при чтении другой главы я благодарно и сентиментально улыбался от нахлынувших воспоминаний давних лет. Автор книги обсуждал идеи генетика Эфроимсона – имя это еще встанет в один ряд с великими гуманистами нашего жестокого времени. Владимир Павлович Эфроимсон евреем был типичным для России, ибо был отъявленным русским интеллигентом. И ученым был великим. Всю войну провоевал, потом шесть лет просидел в лагере (где был на общих – гибельных работах), уцелел, по счастью, снова занялся наукой. А сидел он, кстати говоря, – за «клевету на Советскую армию» – припомнили ему, как в сорок пятом году он подал рапорт в Военный Совет армии о массовых изнасилованиях немецких женщин. А на самом деле – не за тот трехлетней давности проступок был он осужден, а за проявленные снова мужество и донкихотство. Написал на этот раз Эфроимсон в Отдел науки Центрального комитета партии записку (на трехстах страницах) – «О преступной деятельности Т. Д. Лысенко». Это в сорок-то восьмом году! Был редкого бесстрашия этот совсем по виду не могучий человек. А в семьдесят первом году в журнале «Новый мир» была опубликована его статья «Генетика альтруизма» – очень долго (и насмешливо порой, так недостоверно и наивно показалось это всем в те годы) обсуждала ту статью российская интеллигенция. Генетик Эфроимсон написал о том, что человечество выжило благодаря генам альтруизма, благодаря тому, что в нас заложены не только гены эгоизма, но и гены, нам диктующие и сочувствие, и взаимопомощь, и поддержку друг друга. Он убедительно показывал (доказывал), что в нас заложено стремление к добру и человечности столь же активное, как и стремление к агрессии и превосходству. Иначе не выжил бы человек на этой планете. Это не было противоречием Дарвину с его естественным отбором (то есть выживанием сильнейшего), а было важным добавлением к пониманию устройства человечества. На том пути, который в муках и крови нащупывает хомо сапиенс, чтоб сохраниться, все сильней звучит мотив поддержки и взаимопомощи. Древние начала этого мотива – в Книге книг.
И тут я отвлекусь, поскольку знал Эфроимсона лично и про одну беседу нашу непременно должен рассказать. Мы разговаривали у подъезда его дома на проспекте Вернадского. Очень было холодно и ветрено, стояла ранняя весна семьдесят девятого года. Владимир Павлович закончил свою книгу хоть недавно, только получить уже успел отказ в издательстве (каком – не помню). И притом – категорический отказ. В котором было уверение, что в советское издательство – любое! – с этой книгой лучше не соваться. В большом унынии мне это излагал невероятный оптимист Эфроимсон.
– Владимир Павлович, – сказал я осторожно, но, как мне казалось, убедительно, – тут нету никакой беды и все естественно. Давайте копию, и я смогу ее переправить в какое-нибудь тамиздатское издательство. Книга ваша выйдет незамедлительно, вы сами это знаете.
– Я не могу и не хочу, – сказал Эфроимсон тоскливо. – Я, поверьте мне, нисколько не боюсь, но я тут жил и тут умру, и книга моя выйти должна тут.
О, как я знал, что он и вправду не боится! Помнил про его бесстрашное письмо против Лысенко, помнил, как лишился он работы из-за подписей в защиту осужденных, он всегда открыто говорил, что думал, а сейчас он зябко ежился и с непонятным мне упорством повторял:
– Я – русский ученый и имею право свою книгу здесь издать. Спасибо за сочувствие и за готовность мне помочь, как раз об этом книга и написана.
Я тогда пожал плечами и простился. Знаю, что такое предлагали и другие. Но Эфроимсон не согласился. Книга его вышла в свет через десять лет после его смерти. Но в России, как он этого хотел.
Вернусь теперь я снова ненадолго к этой книжке «Воплощенный миф», полезно и благодарно мной прочитанной. Рассказывали мне в Москве, что многие коллеги автора изрядно потоптали его труд. Наверно – за сочувственное описание истории евреев, что, конечно, и научно слабо достоверно, и звучит слегка обидно, и вообще не ко времени. А потоптав, опять затеяли свои бесплодные дебаты и дискуссии о странно сохранившемся и малопривлекательном народе.
Если признаться честно, мне давно уже наскучили все эти прения, поскольку для меня еврейская загадка очевидна и прозрачна, как кристалл. А дело просто в том, что древние греки довольно сильно ошибались, подсчитывая в окружающем их мире число стихий. Они их обнаружили всего четыре: воду, огонь, воздух и землю. Пятая осталась незаметна им, поскольку вид имеет слабо отличимый от остального человечества, а свою тайную природу раскрывала очень постепенно. Тем более что материальны, ощутимы и познаваемы только результаты проявления этой пятой стихии, ибо носит она некий умственно-духовный характер, отчего и не была обнаружена греками. Подобно остальным четырем, она различна по размаху и воздействию, но только ведь и ураганный смерч весьма отличен от легкого ветерка на закате, а слабое мерцание тлеющего полена мало походит на родственное ему полыхание раскаленной солнечной плазмы. Но несомненно участие пятой стихии во всей обозримой истории человечества, ибо стихия эта – пособник и ускоритель развития человечества, хочет оно того или не хочет (что вполне естественно для слепой природной стихии). Если мы начнем со времени, когда мудрые греки проморгали это явное явление природы, то достаточно упомянуть рожденную этой стихией Библию. Однако далее последовало христианство, вышедшее из того же источника. А в седьмом веке новой эры, вдоволь наслушавшись в караван-сараях библейских и христианских историй, сорокалетний Магомет ощутил в себе призвание пророка. То единобожие, которое он начал проповедовать, было целиком основано на том, что он услышал от погонщиков верблюдов и запомнил. И недаром все святые – основатели иудаизма (и Христос, поскольку он для Магомета был с иудаизмом неразрывно связан) – свято почитаются в исламе. И забавно тут заметить, что когда Магомет на короткое время усомнился в своем высоком предназначении и малодушно убежал пошляться в одиночестве – передохнуть и оклематься, то ему явился, чтоб его душевно поддержать и одобрить, посланник неба архангел Гавриил – существо, придуманное также евреями. (Если же архангел Гавриил реально существует, я приношу ему свои извинения за слово «придуманный».) Итак, три мировые религии были безусловно порождены этой загадочной стихией. Развитие человечества двигалось довольно медленно, однако же заметим, как его подстегивала всяческая торговля и финансово-экономические сплетения различных народов. Разве при словах этих перед вашими глазами не возникла хрестоматийная фигура вездесущего еврея? Банковское дело (в том числе и изобретенные нами векселя и чековые книжки) так давно и прочно связано с еврейским участием, что глупо даже отвлекаться на детали и подробности. А если все-таки отвлечься на минуту, то легко заметить (там, где это можно заметить, ибо не видны нашему глазу истинные механизмы и пружины истории) крохотные, но невероятно значимые эпизоды на великих, судьбоносных точках времени.
Так, например, двадцатого марта 1492 года королева Испании Изабелла и ее супруг Фердинанд пригласили на обед некоего Христофора Колумба – тот уже два года надоедал им предложением о плавании в Индию кратчайшим путем. Колумб очень обрадовался приглашению, надеясь на высочайшее согласие. Однако же в конце обеда ему было объявлено, что в королевской кассе денег нет. И что вряд ли они вскорости отыщутся для этого сомнительного предприятия. Колумб был так расстроен, что решил покинуть Испанию, поискав счастья в какой-нибудь другой державе. Но один его знакомый попросил его чуть-чуть повременить. Это был некий Луис де Сантангель, влиятельный советник королевского двора, крестившийся еврей, тайно продолжающий вести еврейский образ жизни. Он пригласил к себе троих своих друзей, одним из которых был знаменитый философ и негласный глава еврейской общины Испании – дон Ицхак Абарбанель. И двое остальных евреев тоже обладали деньгами в достатке. Что он говорил им – неизвестно, а доподлинно известно, что на экспедицию Колумба вызвался Луис де Сантангель поставить миллион мараведи – сумму весьма немалую. И друзья поддержали его ставку с тем же размахом. Этим четверым была достаточно видна опасность, уже нависшая над евреями Испании, однако же они ничуть не колебались. Все происходило так
