областях континента Им необходимо было решить дилемму: либо исчезнуть, как исчезли с лица Земли ореопитеки и остаться в памяти природы прямоходящим курьезом; либо измениться на столько, что бы образовать новые виды, адаптированные к новым экологическим параметрам окружающей среды, и самое главное для нас, продолжить сукцессионный ряд гоминид.
Ареалы обитания крайне специализированных ранних Австралопитеков афарских сокращались. Внутривидовая конкуренция между их ассоциациями, обострившись, расставляла их по местам согласно их возможностям. Любое плавное течение эволюционного процесса, как мы сейчас наблюдаем, может быть нарушен экологическими коллизиями, которые при взаимодействии с ландшафтами дают новые подвиды и виды. Чем разнообразнее ландшафты ареалов, тем больше перспектив для оперативного изменения как морфологических, так и психологических моментов онтогенеза гоминид того времени. Постепенно на юге континента выкристаллизовался новый вид – Australopitekus afriranus - Австралопитек африканский их еще называют грациальными или какие-то виды с ними схожие. Правда, данная форма гоминид была не слишком многочисленной. Условия жизни в водных бассейнах полупустынь, а значит, узость экологической ниши и прерывистость ареала не позволяли «разгуляться» в видообразовании особенно в период начавшегося интенсивного иссушения. Все, лежащие вокруг ареалов, экологические ниши входили в составы местных биоценозов и были заняты. В предэкваториальной зоне и в районе Большого рифта, где были более щадящие условия чем в южных регионах проявился вид подлинного Австралопитека афарского, о котором речь будет несколько позже.
Но в той непростой экологической обстановке Австралопитек грациальный среди форм данных приматов занял главенствующее положение т.е. остался в родной хотя и очень обедневшей пищевыми ресурсами, экологической нише полупустынных ландшафтов и зон к ним прилегающих. Хотя чуть ранее на первых этапах становления вида от него отделился подвид, который сейчас рассматривают как основной в сукцессионном ряду антропогенеза. Какой он был из себя и чем отличался от другого или других подвидов австралопитека африканского ученым нужно будет раскрыть.
Прекрасные адаптационные способности африканов позволили этим приматам успешно противостоять отрицательным биотическим и абиотическим факторам. Пищи на первых парах хватало в родной экологической нише, а в дальнейшем при сужении ареалов, появилась значительная добавка мясной пищи в виде мелких животных, которых эти гоминиды стали регулярно добывать в районах к ней прилегающих. Усложнение образа жизни, в свою очередь, послужило возникновению и усложнению психических процессов. Поэтому австралопитеки африканские и их подвиды, быстро распространились во все пригодные для жизни районы Африканского континента, тем самым расширив свой ареал обитания, из-за того, что их ассоциации были сплоченными, а поэтому умели постоять за себя и за своих сородичей.
Таким образом, в общем направлении приспособления к новым отрицательным экологическим параметрам окружающей среды, примерно 3,2 миллиона лет назад в Юго-Восточной Африке появились австралопитеки кардинально отличные по многим морфологическим критериям от своих предков – ранних Австралопитеков афарских. Из всех видовых представителей гоминид того периода этим австралопитекам достались самые тяжелые испытания. Похолодание и иссушение в период Виллафранкской регрессии было самым значительным на всем протяжении Кайнозоя.
В 1924 году профессором анатомии Витватерсрандского университета в ЮАР, Раймондам Дартом было сделано замечательное научное открытие. Когда он вскрыл ящик с ископаемыми костями, присланный ему из известкового карьера Туанг, в Бичуаленде, приятелем, геологом и коллегой по университету, то сразу увидел отвердевший слепок внутренней части черепа и понял его необычность конструкции. Он был раза в три больше чем череп бабуина, которых он изучал, и крупнее чем череп шимпанзе. В этом же ящике Дарт обнаружил и кусок известняка, в который как в футляр входил этот слепок. В камне виднелись едва различимые очертания сломанного черепа и даже нижней челюсти. Работы по его очистке велись до 23 декабря 1924 года.
Насколько можно было судить, существо, которому принадлежали эти фрагменты и обладавшее столь относительно большим мозгом, вовсе не был гигантской обезьяной наподобие гориллы, хотя мозг находки примерно соизмерим с мозгом этого примата. Рост существа, скорее всего, был не большим и вообще, это была не взрослая особь, а детеныш лет шести, с полным набором молочных зубов и начавшими появляться первичными малярами. Дарт назвал этого «ребенка» «Бэби из Туанга».
Почвы в Туанге представляют собой известняковые туфы-травертины, имеющие много промоин, пещер, расщелин. Местные орлы - обитатели пустыни приносили сюда свою добычу. Остатки их пиршеств составили огромное количество костей разных животных, объектов охоты этих древних птиц. Среди костей грызунов, летучих мышей, мелких антилоп и обезьян и был найден череп трехлетнего малыша, на котором остались характерные отметины - следы когтей орла.
Профессор еще при исследовании своей первой находки увидел, что форма мозга у находки была ни с чем несравнима. Не широкая и приплюснутая как у обезьян, а более высокая и выпуклая с хорошо развитой передней частью. Узким и высоким, естественно, был и сам череп, и в отличие от обезьяньего. Если судить по слепку, то на его задней поверхности четко просматриваются две хорошо очерченные бороздки, которые встречаются и у обезьян и у людей. У человека расстояние между этими бороздками больше потому, что и мозг намного больше и, следовательно, бороздки отходят назад. У обезьян они, соответственно меньше. Так вот, на слепке расстояние меду бороздками было больше чем у любой из известных современных обезьян. Дарт назвал это существо Австралопитеком - южной обезьяной.
В феврале 1925 года в английском журнале «Нейчер» было опубликовано предварительное сообщение, в котором была такая примечательная фраза: «Экземпляр этот имеет большое значение, так как представляет собой вымершую породу обезьян, которую мы можем считать переходной ступенью между человекообразной обезьяной и человеком». И конечно, мягко говоря, «возражений», особенно, как всегда, со стороны английских и американских специалистов, против такого скоропалительного вывода, было более чем предостаточно, но наш разговор не об этом. К тому же мы, в главе «Драмы не признанных идей» показывали такие ситуации.
В последующие годы и десятилетия было обнаружено значительное количество ископаемых останков этих существ как Дартом, так и Робертом Брумом, Филиппом Табаисом и их помощниками(99). Не будем вдаваться в подробности. Об этом написано не мало научно популярных произведений, так, что заинтересованный читатель в состоянии их найти и ознакомиться. Мы же будем, из всей этой захватывающей истории констатировать только необходимые, для освещения вопроса экологической эволюции человека, факты.
Прежде всего, необходимо отметить, что эти все найденные в последствии высшие приматы, справедливо были объединены в одно подсемейство австралопитековых (Australopithecinae), куда входили три рода с пятью видами. Все они были прямоходящими. Передвижение на 2-х ногах было доказано следующими фактами. Строение таза у австралопитеков трансваальского, прометеева и парантропа крупнозубого очень похожи на конструкцию тазовых костей человека, а их строение у плезиантропа(100) от человеческих отличалась только меньшими размерами и несколько большей уплощенностью седалищных бугров. Кроме того подвздошная кость австралопитеков и по форме и по абсолютным размерам поразительно похожа на человеческую. Исследование характера поверхности затылочной кости у австралопитека прометеева показало, что она была более свободна от шейной мускулатуры, чем, например, у шимпанзе, а значит, его голова довольно хорошо балансировала на более-менее вертикально направленном шейном отделе позвоночника. Подвижная шея, как мы теперь знаем, появилась у гоминид в
