сумел сделаться крупным фабрикантом, ни на минуту не сходя с безукоризненного честного пути. Можно сказать, не он искал богатства, а богатство шло к нему, давая ему возможность проявить свои основные душевные свойства, укрепленные доброй семейной атмосферой.
Главными семейными традициями в доме были церковность и широкая благотворительность. Мать Никифора Михайловича, Гликерия Александровна, говаривала, что в молитве за детей она просила у Бога для них только одного: чтобы они были благочестивы. Часто видели, как в темные вечера она, заперев свою лавочку, выносила оттуда целый мешок всяких припасов, взваливала его на спину и относила куда-нибудь в закоулок к бедной семье. Отец Никифора Михайловича, Михаил Федорович, неукоснительно вставал совершать полунощницы. К нему всегда приходили погорельцы из разных деревень, и он помогал им, чем мог, даже когда сам жил в бедности, едва перебиваясь хлебной и бакалейной лавкой. Все это, входя в ежедневный обиход семьи, неизгладимо ложилось на молодую душу и воспитывало ее в евангельских заветах любви к ближнему и честного труда. Только из такой школы и мог выйти тот прочный и прямой характер, который затем пошел в жизни безошибочно верным путем и снискал всеобщее уважение и доверие. Это доверие было настолько велико, что, несмотря на скромные еще тогда обороты Никифора Михайловича, со введением в действие нового городового положения в 1872 году, его выбрали первым городским головою города Егорьевска. Было не мало богатых купеческих семейств, среди которых можно было найти подходящих кандидатов в городские головы. Эта купеческая аристократия продолжала смотреть на Никифора Михайловича все с тем же недоброжелательством, с которым когда-то старались затормозить его молодое промышленное дело. Выбрали же Никифора Михайловича большинство жителей среднего и малого достатка, которые видели в нем настоящего мирского человека, справедливого, независимого и внимательного к нуждам бедных людей. Говорили про него: «Он сам нужду видел и сам в люди вышел». Во мнении горожан эти качества служили порукой за то, что Никифор Михайлович поведет и дела города так же хорошо, как свои собственные. И это доверие, оказанное ему горожанами именно в это время, Никифор Михайлович всегда особенно глубоко ценил.
С этих пор Никифор Михайлович выступает на поприще общественной деятельности, сначала в должности городского головы, а затем и в других должностях по общественному избранию: в церкви, городе и земстве.
Было уже сказано, что Никифор Михайлович принял городское хозяйство совершенно расстроенным. Прилегающие к городу выгонные земли, лесные дачи и пр. расхищал каждый, кто хотел, и город не получал с них почти никакого дохода; не имелось даже точных планов этих владений. Городские доходы почти целиком состояли из налогов (всегда более или менее обременительных), далеко не покрывавших расходов даже на самые существенные нужды; недоимки и дефицита переходили из года в год, и ни о каких серьезных общеполезных начинаниях не могло быть и речи.
Никифор Михайлович обратил внимание прежде всего на земельные имущества, как могущие создать крупный источник дохода. Кроме пустошей под лесом и лугами в окрестностях, много было городской земли и на краю самого города, захваченной даром или не приносившей дохода. С этих-то мест и начал Никифор Михайлович. Тут, когда он выступил на защиту городского населения, ему сразу же пришлось повести борьбу с разными учреждениями и лицами, а особенно с его личными главнейшими кредиторами.
Между прочим, крупное тянувшееся около 10 лет, дело возникло с обществом Московско-Рязанской железной дороги, которое незаконно захватило городскую землю для проведения ветки на фабрику братьев Хлудовых и под постройку станции Егорьевск.
Выяснив через землемеров количество этой земли, дума 15 февраля 1873 года постановила пригласить для ведения дела поверенного К. И. Порозова, с которым условия заключены были довольно внушительные: он должен был вести все дело на свой счет с тем, чтобы после его выигрыша взысканная сумма была разделена пополам; в случае же проигрыша он не получал ничего. Через несколько лет разных проволочек выяснилось, что дело клонится в пользу города и железнодорожные сооружения придется снести. Тогда правление фабрики братьев Хлудовых обратилось к городу с предложением продать товариществу как арендуемую у города землю под их фабриками, так равно и занятую веткой железной дороги с тем, чтобы город затем от претензий к обществу железной дороги отказался. Дума согласилась, и по ее постановлению от 17 февраля было решено продать землю братьям Хлудовым в количестве 23 десятин за 50 000 рублей, на чем и закончилось это дело, одно время сильно обострившее отношения между Никифором Михайловичем и братьями Хлудовыми.
Еще более крупное дело, по пустоши Самгино, тянувшееся в суде с 1818 года, было также удачно закончено Никифором Михайловичем. Эта самая обширная городская пустошь находилась в общем нераздельном пользовании городского общества, крестьян деревни Русанцевой и купца В. Д. Клопова. Возникали всевозможные пререкания, и городу почти невозможно было пользоваться землей. Никифор Михайлович поднял вопрос об упорядочении такого положения дел; через того же поверенного возбуждено было судебное дело, и в 1888 году по полюбовному размежеванию составлен был план и полюбовная сказка, утвержденная Рязанским окружным судом, после чего во владении города оказалось 466 десятин 1 800 квадратных саженей под лесом и лугами.
Почти в таком же положении, как Самгино, были и другие пустоши города. Везде приходилось вновь размежевываться с другими владельцами, так как планы, составленные в 1812 году, не сходились с действительными городскими владениями. На все пустоши были составлены новые планы, и после восстановления границ город оказался владельцем ценных угодий в 8-ми пустошах, всего 982 десятины, стоимостью до 300 000 рублей.
Закрепив таким образом за городом его земельные имущества и упорядочив их доходность, Никифор Михайлович с первых же лет своего управления городом значительно поднял и другие его доходы. При его вступлении в должность головы эти доходы едва достигали 10 000 рублей. В 1876 году, т. е. в конце первого же четырехлетия, они возросли почти в десять раз, дойдя до 96 937 рублей. Эти цифры говорят сами за себя.
Теперь в руках Никифора Михайловича были уже некоторые средства, чтобы оправдать расходы на дела самые важные, от которых зависит все благоустройство города. Необходимо было упорядочить торговлю, защититься от пожаров, улучшить санитарное состояние Егорьевска. И вот с первого же года управления Никифора Михайловича начинается непрерывный ряд городских сооружений.
Базарная торговля велась раньше кое-как, в передвижных деревянных лавочках на Соборной площади, которые также были разбросаны и в других местах города. 17 ноября 1872 года Никифор Михайлович предложил думе построить на Соборной площади два каменных корпуса лавок для сдачи в аренду. На следующий же год это было осуществлено. Впоследствии, в 1876 году, сооружены были еще по ограде каменного собора 46 лавочек; расходы на это произведены были пополам с собором; также пополам разделяется и получаемый с этих лавочек доход. Позже было устроено еще несколько помещений для магазинов в городских зданиях.
Торговля и промышленность Егорьевска сильно страдали от совершенно невозможного сообщения со своей станцией, затруднявшего и доставку, и отправление товаров, и проезд пассажиров, ибо дорога по обе стороны переезда через реку не только весною и осенью обращалась в топкую грязь, но и летом нередко затрудняла перевозку тяжестей. 29 сентября 1872 года Никифор Михайлович поднял в думе вопрос об устройстве к станции мощеного подъездного пути. Для этого нужно было соорудить новый мост через речку, сделать насыпь и устроить шоссе, что было исполнено. Для покрытия сделанной на это затраты был установлен сбор за проезд по новому шоссе с каждого груженого воза по 2 копейки.
Затем естественно было позаботиться об устройстве мостовых в городе, о которых до того помину не было: грязь повсюду была невылазная. Особенно чувствовалась эта беда на площадях в базарные дни, а осенью по городу местами были почти непроходимые болота, как, например, на Сенной площади. Устройство мостовых в управление Никифора Михайловича шло непрерывно в широких размерах. Ежегодно мостовые удлинялись, ремонтировались, а временами прокладывались вновь сразу в нескольких местах, как это видно из целого ряда постановлений думы.
С 30 ноября 1875 года поднимается вопрос об устройстве уличного освещения, которого также не существовало. По ночам город погружался в полную тьму. Так как нужда в освещении была велика, то сеть фонарей расширялась безостановочно и быстро. Так, когда жители Огородной улицы просили поставить им хоть один фонарь, у них поставлен был 31.
Самым крупным делом по внешнему благоустройству города было сооружение водопровода, который
