щелкнул затвор объектива. — Это мне ее напомнило.
— Какая? — спросила католичка.
— «Кодакром». Какая же еще!
— Я отлично ее знаю, она мне очень нравится. Думаю, Пол Саймон просто гений. Так или иначе, мы запомним этот день. А теперь мы увековечили его на снимке.
— Это ироническая песня, — заметила Кэролин. — Скорее против фотографии, чем за.
На обратном пути в туристский городок католичка сделала для своего альбома четыре снимка дождливого леса: ковер из гниющих кленовых листьев, валуны, покрытые седыми лишайниками, исполинские листья симплокарпуса и капли дождя на резных листьях папоротника. Она не верила, что Дева Мария явилась Энн в буквальном смысле, ее католицизм был несколько иного рода. Всю жизнь она постоянно посещала церковь; правда, в молодости, когда ей было чуть больше двадцати, она на какое-то время увлеклась буддизмом и на пару лет забыла про Иисуса. Затем она вернулась в лоно церкви, крестилась и даже подумывала, не постричься ли ей в монахини, но при всей своей набожности она осознавала свой скепсис, глубокий и спокойный. Она не верила в видения и не могла в них верить, — ведь даже чтобы поверить в Бога, честный человек должен сделать над собой усилие, почитайте святого Августина. С другой стороны, кто знает? Возможно, перед Энн и в самом деле приоткрылась иная, высшая истина. Для католички было важнее само желание уверовать, но, когда настал ее черед, она не сказала об этом ни епархиальной комиссии, ни представителю епископа. Вместо этого она описала комиссии возвышенную атмосферу, дух святости, царивший в лесу, когда провидица впала в транс и преклонила колена. Ни о каких сомнениях она и не заикалась.
Бывшая барменша подумала, что кульминация этого дня позади. Собирать грибы было уже слишком поздно, ей не хотелось бродить по лесу промокшей, к тому же она считала своим долгом проводить домой мать пропавшей девочки. У нее в машине, в туристском городке была припрятана бутылка с остатками джина, и, поставив двигатель на холостой ход, она может включить печку, выпить, послушать радио и постричь ногти. Правда, для начала ей придется слегка разогреть машину, прокатившись несколько миль по Норт-Форку; кроме того, ей нужно купить моторного масла — как назло, клапаны износились и машина сжирала целую кварту каждые пятьсот миль, — заодно она хотела купить пару журналов и пачку сигарет. До обеда в баре «Эйч-Кей» по пятницам продается со скидкой — всего за семьдесят девять центов, — неплохое пиво. Можно отправиться туда, посмотреть телевизор, спокойно выкурить сигарету и обдумать то, что она видела: оборванного вида девчонку в надвинутом на глаза капюшоне, которая якобы общается с Девой Марией и утверждает, что молитва может исцелить бородавки и избавить от пристрастия к никотину. Бывшая барменша заранее знала, что, если она расскажет про это в «Эйч-Кей», ее поднимут на смех — эти грибники из туристского городка все как один наркоманы, они вечно под кайфом, немудрено, что им мерещится чёрт-те что: Белоснежка и семь гномов, Красная Шапочка и Джими Хендрикс. Ха-ха-ха. Хо-хо. Одно слово — грибы.
Мать пропавшей девочки шла следом за Энн и думала, что сказать мужу. Тот был на работе, зарабатывал деньги, она же вместе с этой бездомной девчонкой отправилась в лес на поиски духа Ли Энн. Рассказать ли ему про эту бродяжку, которая заверила ее, что Ли Энн на небесах, и обещала разузнать у Девы Марии, что случилось с их дочерью? Джим сядет, опустив голову, и примется ерошить пальцами волосы на затылке. Седые, но все еще красивые, они резко контрастировали с кирпично-красной кожей. Его шея круглый год, даже среди зимы, выглядела так, точно он обгорел на солнце. Он носил белые футболки и темные пластиковые очки, не сознавая, что это делает его похожим на хиппи. Едва ли он стал бы носить их, если бы это понял. Они с Джимом были слишком разными. С годами все усложнилось, но даже консультант по семье и браку соглашался, что отчасти проблема в эгоизме Джима, который заботился не о ее чувствах, а лишь о том, чтобы сохранить статус-кво, зыбкое равновесие, позволяющее ему регулярно заниматься с женой сексом, — на данный момент его устраивало два раза в неделю. Было бы здорово, если бы это позволило им завести другого ребенка, но после рождения Ли Энн ей больше не удалось забеременеть; по-видимому, рождение дочки было для них счастливой случайностью. Она представляла себя деревом на зимнем ветру, с голыми ветвями и прямым стволом. Или старым покосившимся амбаром. Или голодной коровой с пустым выменем. Впрочем, дела с ее браком обстояли не так уж плохо. Все успокоилось, точно стоячая вода. Бросить в эту воду камень означало подтвердить смутное, но очевидное подозрение Джима, что она продолжает питать надежду. Раньше ей нравилось представлять, как в дверь постучится угловатый подросток и скажет: я твоя дочь, пропавшая много лет назад. Каждый стук в дверь — большая редкость в Норт-Форке — отзывался в ее душе легким толчком надежды. Нет, она не может рассказать об этом Джиму, поделиться с ним радостью, которую принес ей этот день. После перебранки Джим, качая головой, усядется перед телевизором, считая, что, раз секса сегодня не предвидится, бриться и принимать душ необязательно. Но проблема не исчерпывалась только этим. Другой вопрос — более духовного, нежели личного свойства, а может быть, более личный именно в силу своего духовного характера — состоял в том, как ей быть, если Дева Мария действительно существует.
Они шли вместе и тем не менее порознь, пробираясь между деревьями, точно муравьи через заросли травы. Впереди молча шла Энн. Даже Кэролин осталась с ними.
— Мне хочется найти что-то новое, — сказала она, поравнявшись с Энн. — Едва ли я увижу Деву Марию, но, может быть, найду золотую жилу.
— Мне нужно сходить к городскому священнику.
— Лучше сходи к психиатру.
— Перестань, Кэролин.
— Попроси, чтобы она подбросила тебя в город. Та, что потеряла дочь. Пусть высадит тебя у аптеки, купишь себе что-нибудь от простуды.
Энн остановилась и стянула с головы капюшон. На вид ей было лет двенадцать. Этакая хрупкая младшая сестренка.
— Может быть, ты сама меня подвезешь? — спросила она. — Я тебе заплачу.
— Если ты об этом попросишь, я не откажу, но это не значит, что я готова тебе помогать, потому что я по-прежнему думаю, что у тебя не в порядке с головой. Просто эта… как ее там… могла бы захватить тебя прямо сейчас, она все равно едет домой, и это ей по дороге. Почему бы тебе не поехать с ней?
— Я не могу объяснить.
— Это не ответ.
— Если хочешь пособирать грибы, я тебя подожду.
— Я не возьму у тебя денег. Но после священника мы пойдем в больницу, к психиатру.
— Я не сумасшедшая, — сказала Энн.
В шесть пятнадцать они постучали в дверь жилого прицепа отца Коллинза на стоянке в Норт-Форке. В самой мысли о том, что священник живет на грязной стоянке для домов на колесах, было нечто непристойное, отчасти потому, что Церковь, казалось бы, должна обеспечивать духовенство временным или постоянным жильем, отчасти из-за того, что стоянка была весьма неблагополучным местом. Здесь жили пьяницы и преступники. Сюда регулярно наведывался шериф. Вместо палисадника перед дверью отца Коллинза расстилалась безбрежная лужа, а его машину, потрепанный японский микроавтобус, украшала неуклюжая телевизионная антенна. Его прицеп был последним в конце длинного ряда домов на колесах, похожих друг на друга как две капли воды.
Энн и Кэролин нашли священника не сразу, они начали с церкви Святого Иосифа, где долго стучали в дверь и заглядывали в окна, пока не заметили имя священника на одном из объявлений. Они отправились в «МаркетТайм», но в адресном справочнике, который лежал в телефонной будке, не обнаружили никакой информации. Тогда они начали расспрашивать всех подряд, пока парнишка, который раскладывал товары на полках, не сказал им, что отец Коллинз живет на стоянке. Кэролин купила для Энн лекарство от насморка, после чего под дождем они добрались до стоянки и принялись стучать в двери прицепов. Несколько человек один за другим подтвердили, что, хотя священнику и не подобает жить в таком месте, живет он именно здесь.
— Он и выглядит-то не как священник, — недружелюбно заметил один из обитателей стоянки. — Ни разу не видел, чтобы он носил эту штуковину с белым воротничком, как все нормальные священники.
Несколько раз они стучали не в те двери, пару раз неправильно поняли объяснения соседей, один раз даже ушли со стоянки и прошли не меньше трех миль по шоссе. «Мы ищем отца Коллинза», — говорила
