стать карса, надо было только направить поток в нужное русло, и я сделал это. Кроме того, ей не придется тратить так много сил, как это было раньше. А сейчас я расскажу вам то, что помнят немногие и мало кто хочет узнать; тех же, кто готов принять знание таким, каким передается оно от одного трана к другому, еще меньше. Мне остается лишь надеяться, что вы не употребите это знание во вред рекнам. Если я ошибся в вас… что ж, это будет последней ошибкой в моей жизни, а сколько их было…
Он помолчал и заговорил снова, и перед замершим экипажем «Бистяры» развернулась картина жизни другой расы. Другой — но странно похожей. Неужели люди одинаковы везде и всегда, как бы они себя ни называли?
Генетический эксперимент, изначальной целью которого было сотворение искусственно созданных слуг, обладающих навыками, необходимыми для определенной работы. Получение большего, чем рассчитывалось, эффекта. Раскол общества на тех, кто с радостью принял результат исследований и экспериментов, и тех, кто испугался. Вторых оказалось больше. Требование немедленно уничтожить «нелюдей» и отказ их создателей подчиниться. Гражданская война. Изгнание. Новый дом. Еще один раскол, потому что далеко не все «нелюди» согласились сохранять знания тем способом, который стал возможен в результате развития теории переноса сознания. Раскол, но тысячи согласились стать реципиентами.
Сначала — тысячи. Потом их стало меньше. Гораздо меньше. В прежние времена у Нирга были одновременно десятки учеников. Сейчас же он готовил только Ардо, оставшегося сиротой после того, как сборщики налогов убили его мать. Отец, охотник, погиб еще раньше, и маленький «нелюдь» потянулся к тому единственному существу, которое готово было принять его таким, какой он есть. Перестать быть собой, став вместо этого обожаемым наставником? Конечно! Это радость, и честь, и благословение! Вот только наставник вдруг решил, что с него хватит. Хватит жизней других людей, проходящих перед его взором и растворяющихся во тьме небытия. Хватит рассветов и закатов, весен и осеней, света и тьмы. Да и не успевал он. Просто не успевал подготовить своего последнего ученика.
Нирг предложил Ардо стать подопечным другого «мудрого старца», но мальчишка отказался. Он готов был стать Ниргом, хотел этого и об этом мечтал, а кто-то другой ему был нужен куда меньше, чем заноза в пятке.
Старик боялся за ученика. Боялся, потому что понимал, что один тот не выживет, а вместе им оставалось быть совсем недолго. А тут еще эта затея шар-ларраха с починкой пирамид… Что бы там ни думал гордый правитель, дело было не в том, что хранители знаний не хотели помочь ему. Они просто не могли. Источники энергии, на протяжение более чем тысячи лет питавшие зиккураты, иссякли, и то, что одна из установок планетарной обороны еще действовала, объяснялось лишь более поздним началом эксплуатации. Пока еще удавалось держать пришедших со злом чужаков на некотором расстоянии, но что будет, когда они поймут, что Статус беззащитен? И что будет с Ардо?
Некоторое время в хижине царило молчание. Сидевший прямо на полу Ардо прижимался к ногам Нирга, словно хотел быть уверенным в том, что наставник все еще здесь. Тишину нарушил скрип скамьи под неловко повернувшимся Платиной. Десница недовольно зыркнул на пилота, но тот и ухом не повел.
— Интересно, у наших есть хоть один толковый инженер? — произнес закатец в пространство.
— Очень может быть. — Теперь во взгляде майора сквозила заинтересованность. — Заславский, конечно, редкий раздолбай, но без толкового инженера эта их лоханка вообще летать не смогла бы. А зачем тебе?..
— У хорошего инженера всегда есть резервные энергоблоки, это народ запасливый. И подключить их к местным стрелялкам он, скорее всего, тоже сможет. Вот вам и планетарная оборона. Какое-то время продержатся, а там и земной флот подтянется. После всего, что лестиане натворили в колониях, потенциального союзника без защиты не оставят. Я думаю так.
— А что касается Ардо, — вклинилась Агата, — то вряд ли кто-то пожелает причинить вред парнишке, который может послужить мостиком между двумя цивилизациями. Этот шар-ларрах, может, и сволочь — правителю по статусу положено, — но он точно не дурак. Ну а если вдруг дурак… что ж, думаю, Ардо не откажется взглянуть на Землю. Или на Закат, хотя там и не так уютно.
Она перевела взгляд на Нирга и застыла. Некоторое время спустя старый рекн склонил голову, должно быть, соглашаясь с безмолвными доводами.
— Я верю тебе, кайра-тер. Ты могла бы мне солгать. Могла бы, но не хочешь, в этом твоя сила и твоя слабость. Будь очень осторожна, вряд ли твоя родина более милосердна к карса, чем моя.
— Там, откуда я родом, — негромко произнесла девушка, — не принято лгать отправляющимся в последнее путешествие. Что же до осторожности… я постараюсь.
Агата коротко усмехнулась, и Десница еще раз пообещал себе потолковать с Дергачевым. Приватно потолковать. С глазу на глаз. А чем закончится толковище… ох уж эта бабушка, то так скажет, то эдак…
Между тем Ардо, так и не отлипнувший от ног Нирга, начал что-то говорить, жалобно, умоляюще. Старик сжал плечо ученика корявой ладонью, и на лице его возникло выражение… Десница замялся, подбирая определение. Непреклонной доброты, что ли? Доброй непреклонности? Вот старый рекн мягко, но решительно поднял юношу на ноги… вот он слегка подтолкнул его к выходу…
— Мне пора, — слабо улыбнулся Нирг. — Да и вас ждут дела. Но я был бы благодарен вам, если бы вы задержались еще чуть-чуть и помогли Ардо сделать все как полагается. Это не займет много времени.
— Мы поможем, — за всех ответила поднявшаяся на ноги Агата. — Пошли, мужики.
Прошло примерно четверть часа. Все это время мужчины тихонько переговаривались, а Агата стояла молча, прижимая к себе сгорбившегося Ардо. Вдруг обвисшие до того уши мальчика встали торчком, рекн вскинул голову, протяжно заскулил и рванулся из объятий девушки. Рванулся, но она, все так же не говоря ни слова, удержала юношу, и он затих. Еще минуту спустя Ардо выпрямился, руки Агаты упали, и рекн скрылся в хижине.
— Все, — тихо сказала девушка. — Нирг ушел. Платина, помоги малышу.
Пилот коротко кивнул, вошел в дом, оттуда послышались шорох и скрип, и широкая спина Варфоломея снова показалась в дверном проеме. Он нес тело Нирга за ноги, Ардо поддерживал плечи и голову. Вдвоем они бережно уложили мертвого старика на траву.
— Хворост, — тихо подсказала Агата. — Надо собрать хворост. Если я правильно поняла, совсем немного.
Дима уже ломал ветки засохших кустов, Платина присоединился к нему, внесла свою лепту и девушка, и только Ардо стоял на коленях рядом с тем, кто так долго — и так мало! — был всей его семьей. Огибая застывшего рекна, люди обложили хворостом тело Нирга и отошли в сторону.
Ардо поднялся на ноги, снял с шеи бечевку с висящим на ней кусочком дерева и осторожно положил на грудь наставника. Агата вдруг шагнула вперед, отстегнула от пояса тот самый нож, который использовала на Волге для оказания первой помощи Диме, и присовокупила его к подношению юноши.
— У вас есть что-нибудь? — спросила она, не оборачиваясь. — Все равно, что. Последний дар.
Варфоломей, помедлив, вложил в руку Нирга запасной магазин, Десница накрыл нож Агаты извлеченным из кармана платком. Повинуясь недвусмысленному движению руки девушки, мужчины отошли на несколько шагов. Ардо, словно запоминая, провел ладонью по лицу учителя, разогнулся, набрал полную грудь воздуха и тихонько запел. Песня была странной для человеческого уха, но ее красота завораживала даже тех, кто не понимал ни слова. Агата понимала, и по ее лицу одна за другой катились слезы.
Наконец рекн замолчал, вытянул руки перед собой, вздрогнул… с кончиков пальцев соскользнула искра, коснулась хвороста… короткая вспышка… там, где секунду назад лежал мертвый старик, больше не было ничего, даже трава не сохранила очертаний тяжелого тела. Агата метнулась в хижину, вернулась с какой-то плошкой, наполнила ее из своей фляги и протянула Ардо. Юноша жадно выпил воду, попытался улыбнуться — в серебристом свете подступающего утра блеснули клыки — и тихо сказал:
— Спасибо.
Обратный путь к кораблю Агата запомнила смутно. Все ее внимание было сосредоточено на Ардо, угрюмая отрешенность которого совершенно ей не нравилась. Парнишка изо всех сил старался закрыться от нее, но девушка чувствовала, что видимая невозмутимость дается ему нелегко. Кто-то — должно быть,
