гордости? Но седой гигант, уловивший, должно быть, пронесшуюся в мозгу девушки картинку ее жизни на Волге, вдруг сжал ее ладони огромными лапищами, и Агату неожиданно затопило чужое сочувствие пополам с восхищением.
— А еще гордость бывает у сильных. Ты — сильная, кайра-тер. Гордись.
Приглашенные во дворец правителя Заславский и Десница явились в сопровождении эскорта «чаек». Короткая, вполне формальная (дважды за одно и то же не благодарят) церемония завершилась заключением соглашения о сотрудничестве между рекнами Статуса и Российской Империей. Разумеется, предстояла еще огромная дипломатическая работа, но обе договаривающиеся стороны сошлись на том, что эту самую работу следует доверить профессионалам. Долгих расшаркиваний и совместных застолий здешний этикет, по счастью, не предусматривал, и вскоре земляне не без облегчения вернулись на площадь, на которой стоял «Бистяра».
Провожал их лично шар-ларрах в сопровождении многочисленной свиты, в состав которой, как с удовлетворением отметила Агата, входили и восстановленные в правах траны. Последние пару часов она почти непрерывно была на связи с Ардо, и поэтому ничуть не удивилась, когда юноша обнаружился у слабо освещенного трапа. Рекн был растерян и расстроен. Лететь на Землю ученик Нирга отказался наотрез, но теперь ему было страшно. Те, кто его спас, кто помог чужому мальчишке всем, чем мог, и разделил с ним последние минуты жизни учителя, вот-вот должны были улететь к звезде, такой далекой, что никто даже не мог показать ему эту звезду на ночном небе. А что его ждет здесь, в таком родном и таком чужом доме?
Платина попрощался с ним еще в корабле, теперь же ему пожали руку Десница и Заславский, откозыряли поднимающиеся на борт «чайки», и вскоре рядом с Ардо осталась только Агата. Некоторое время она стояла, безмолвно ободряя своего теперь уже бывшего пациента. Потом подняла руки, нащупала на шее застежку и протянула рекну цепочку с подвеской-орхидеей.
— Возьми. Это не такой дар, как тот, что получил Нирг. У нас принято перед расставанием давать другу что-нибудь на добрую память. — Слова языка рекнов давались ей теперь легко. — Эту вещь я купила сразу же после того, как перестала быть рабыней. Я заплатила за нее первые деньги, заработанные мною как свободным человеком. Возьми. Я верю, что она приносила мне удачу, и надеюсь, что и тебе она поможет. Мы постараемся прилететь сюда и посмотреть, как у тебя идут дела. А если даже не получится у нас — я расскажу о тебе всем, кто соберется посетить Статус.
Теперь обращавшаяся к Ардо Агата смотрела только на шар-ларраха. И правитель понял намек. Девушка кожей ощущала исходящее от сиятельного рекна опасливое уважение. Его предупреждали, причем предупреждали совершенно недвусмысленно. И медленная, словно через силу, улыбка подтвердила, что предупреждение принято к сведению.
К стоявшим у трапа рекну и девушке бесшумно подошел тот самый тран, который несколько часов назад рассуждал о гордости. Вмешиваться в разговор он, впрочем, не спешил, предпочитая ждать, давая возможность друзьям попрощаться.
Между тем Ардо, замерший, крепко сжав кулаки, в одном из которых был зажат подарок Агаты, вдруг протянул ей раскрытые ладони. На левой лежала ее цепочка. На правой же переливалась в неверном свете еще одна, почти такая же. Только вместо орхидеи была радда — самый красивый цветок Статуса.
— Ты тоже возьми, — сказал Ардо по-русски. — Я буду помнить. И ждать. Прилетай, кайра. А теперь уходи. Уходи и не оглядывайся. Оглядываться — плохо.
Агата взяла цепочку и надела ее на шею. Обняла юношу, коротко поцеловала в лоб и неожиданно даже для себя самой перекрестила. Потом развернулась на каблуках и поднялась в корабль. Аппарель втянулась, люк закрылся за девушкой, переворачивая еще одну страницу.
Так она и дошла до рубки. Не оглядываясь.
Больше землян во владениях шар-ларраха не задерживало ничто, и этим следовало воспользоваться, пока еще что-нибудь не стряслось. «Чайки» разместились в третьем грузовом отсеке и завалились спать. Десница, Заславский и вновь начавший атаковать Платину вопросами Аскеров заняли места в рубке, насупленная Агата плюхнулась в свое кресло, и «Бистяра» стартовал.
Торопиться было особенно некуда. Оставшимся на «Ревеле» людям сообщили об успешном завершении миссии, и теперь эсминец без всякой спешки готовился к старту. Агата даже задремала под восторженную скороговорку Аскерова, ворчливые пояснения Варфоломея и профессиональные прикидки Макса и Димы по поводу того, как и когда именно следует взлетать «Ревелю» и «Бистяре», чтобы проскочить мимо лестианской станции без потерь. Заметивший, что девушка заснула, Платина ткнул локтем в бок Леона, которому Десница временно уступил свое место, шикнул на устроившихся сзади майоров и приглушил собственный голос до шепота, а свет в рубке — до тревожного полумрака. Впрочем, назвать полумрак именно «тревожным» ему пришло в голову только в тот момент, когда блок связи взорвался отрывистым, лающим голосом Отто Лемке:
— «Ревель» вызывает «Sunset Beast»!
Мгновенно проснувшаяся Агата подпрыгнула от неожиданности и тут же напряженно выпрямилась. Леон замолк на полуслове, Десница и Заславский вскочили на ноги и с двух сторон нависли над спинкой ложемента пилота.
— Здесь «Sunset Beast», — металлически проскрежетал Варфоломей.
— Поторопитесь, ребята, нас, похоже, засекли с орбиты. Тут помимо этой долбаной станции группа поддержки подтянулась.
Отвечать закатец не счел нужным, только рявкнул: «Нагрузка!», и тяжесть навалилась, стискивая грудь, вытесняя из нее ставший колючим воздух. С той высоты, на которой сейчас двигался «Бистяра», поймать искомый сектор орбиты не представлялось возможным, но о Лемке он успел наслушаться от Аскерова и Макса, а потому считал, что просто так тевтон паниковать не станет.
— Успеваем? — прохрипел со второго ряда кресел Заславский, которого ускорение изрядно приложило о подлокотник. Ох и синячище же будет…
— Не знаю, — Варфоломей цедил слова по букве. Голосовые связки сбоили, потому что сейчас, когда слияние с кораблем накатило на пилота и накрыло с головой, речь была отвлекающим фактором, мешала, путалась в извилинах напряженного мозга.
— Отто, это Макс! Уходите, слышишь? Оставьте корабль, отойдите подальше, рассредоточьтесь, живых они с орбиты не отловят, слишком маленькие объекты, как понял меня?
— Принято! — лаконично отозвался Лемке.
— Командир, поменяйся местами с Леоном, — выдавил Кондовый. — Второй пост, «Плеть», не забыл еще?
Он не успел договорить, а Аскеров и Десница уже начали весьма сложный (при 3g) маневр пересадки.
— Агата, твой пост третий, «Слезы», включайся.
Суперкарго хотела было возмутиться — весь ее опыт сводился исключительно к пассивному наблюдению по пути от Заката до гипертуннеля к Земле. Но спорить было не время и не место. Тяжелые, непослушные пальцы сами легли на выдвинувшиеся из подлокотников сенсоры, глаза впились в сектор экрана, соответствующий третьему стрелковому посту. Ладно, попробуем. Семи смертям не бывать…
Время тянулось мучительно медленно. Или дело было в сковывающей движения, давящей на виски перегрузке? Но все когда-нибудь заканчивается, закончилось и ожидание. Уже отразилась на сканерах круговерть над тем сектором, где прятался эсминец, уже осталось совсем чуть-чуть, уже было ясно, что выбираться придется, теряя куски шкуры, и хорошо, если останутся целы кости…
— А это что еще за?.. — Кондовый скрипел, как заржавленный флюгер на ветру.
И обреченно-пустой голос Макса выдавил сзади:
— «Ревель». Это «Ревель».
Старый корабль поднимался легко и стремительно, нацеливаясь… Платина молниеносно достроил вектор… ну точно, прямиком на зависшую в зените лестианскую станцию.
— Кто там? — Бесцветный шепот Леона прозвучал в повисшей в рубке тишине раскатом грома.