уже достигнутого. Лишь третья волна переросла в прорыв и крушение многих догм нашего «крестового похода».
На восстановление разрушенной в 1917–1922 годах ткани гражданского общества у нас ушло свыше полустолетия. В эти полстолетия государство победителей располагало почти полной свободой действий. (О такой свободе мог только мечтать каудильо Франко.) Потому-то наше государство смогло дважды погасить многие освободительные и примирительные импульсы, исходившие, несмотря ни на что, из обескровленного и деморализованного общества.
Стихийно и подспудно продуцировавшее третью волну примирения гражданское общество одержало в 80-90-х годах XX века победу над однопартийным государством. Это одна из немногих позитивных побед, когда-либо одержанных гражданским обществом нашей страны над собственным государством.
Столь трудной, мучительной и извилистой дорога к примирению не была ни в США, ни в Испании. Завершив нашу гражданскую войну заметно раньше испанцев, мы в темпах общенационального примирения и в его результатах уступили им (хотя испанцы, а не русские издавна считались свирепым и мстительным народом). Вышло так, что не мы испанцам, а испанцы нам указали пути к преодолению вражды.
Только после 1991 года наше общество и государство в условиях свободы мнений пришли к сбалансированным оценкам плодов гражданской войны и ее издержек. Оптимистические и романтические мифы о ней ушли в прошлое. Восторжествовал гуманизированный подход к войне как к катастрофе, включающий скорбь о человеческих потерях и о судьбе обеих сторон.
К концу XX века мы выяснили, что в гражданской войне не оказалось победителей. Белые лишились родины, социального статуса и собственности. Красные расплатились потерей накопленного страной умственного капитала и оказались надолго зараженными нетерпимостью, экономической бесхозяйственностью и расточительностью, от которых мы не можем избавиться до сих пор.
Из многочисленных персонажей нашей гражданской войны наибольший интерес и уважение публики в наше время вызывают личности, решительно пытавшиеся уменьшить количество расправ, рискуя собственной жизнью (Волошин, Короленко); раскаявшиеся в злодеяниях (Слащов); принявшие смерть с достоинством (Гумилев, Колчак); не запятнавшие себя истреблением безоружных и беспомощных (Котовский, Миронов, матросы Кронштадта).
К началу XXI века былой культ красных сменился, особенно у студенчества, некоторым предпочтением белых.
Положительную политическую и нравственную функцию выполняют публичные церемонии в русле общенационального примирения — реабилитация властями Петербурга кронштадтских повстанцев (1994); увековечивание памяти жертв и деятелей гражданской войны — императора Николая II в Екатеринбурге и в Подмосковье, Колчака — в Омске и Иркутске; перезахоронение Николая II в Петропавловском соборе (1998).
Основной большевистский праздник — день Октябрьской революции переименован в День примирения и согласия.
К XXI веку мы достигли компромисса в государственных эмблемах современной России. Если гимн остается советским, то герб и флаг страны теперь отражают символику Российской империи.
Ушли в прошлое запреты на ношение белогвардейской военной формы и наград, на исполнение и публикацию песен Белого движения.
Политически и нравственно деление России на победителей и побежденных перестало существовать.
Но общенациональному примирению недостает законченной правовой основы. После 1991 года не последовало официальной амнистии белых и зеленых. Оставшиеся в живых престарелые белоэмигранты не имеют в России даже номинального права на пенсию.
Наша страна — крупнейшая на земном шаре, а нашу гражданскую войну зарубежные исследователи приравнивают к Холокосту. Однако в огромной стране не существует ни одного совместного захоронения бывших противников, подобного Арлингтонскому национальному кладбищу в США или Долине павших в Испании. Нет у нас и мемориальных развалин гражданской войны, подобных испанскому городу Бельчите.
В массовом сознании нашего общества сохраняются тесно связанные с тоталитарным прошлым пустоты, питающие открытый вандализм в массовом поведении (хотя вовсе не являющиеся его единственной предпосылкой). Из четырех памятников зверски убитому последнему российскому императору Николаю II два уже разрушены при помощи взрывчатки. Эти пустоты порождены долгой эпохой ненависти и обмана, воздействие которой мы продолжаем ощущать.
ПРИЛОЖЕНИЕ
КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
В.В. Гагин. Воздушная война в Испании. Воронеж. 2001.
Г. Гофман. Маннгейм — Мадрид — Москва. Воспоминания. М.,1982.
Испания 1918–1972. Исторический очерк. М., 1975.
Коллектив авторов. Испанские короли. Ростов. 1995.
В. Колпакиди, Е. Прудникова. Двойной заговор. М., 2000.
Коминтерн и гражданская война в Испании. Документы. М., 2001.
Ленинградцы в Испании. Л., 1986.
Э. Листер. Наша война. Мемуары. М., 1969.
С.В. Любарский. Некоторые оперативно-тактические выводы из войны в Испании. М., 1939.
М.Т. Мещеряков. Испанская Республика и Коминтерн. М., 1981.
Морское соперничество и морские конфликты 1919–1939. М., 2003.
М.В. Новиков. СССР, Коминтерн и война в Испании. Ярославль, 1995.
Д. Оруэлл. Памяти Каталонии. М., 1998.
Проблемы испанской истории. М., 1992.
П.А. Смирнов. Прорыв укрепленной полосы. М., 1941.
П.А. Тулаев. Консервативная революция в Испании. М.,1994.
Уроки пакта Монклоа. М., 1991.
Э. Хемингуэй. По ком звонит колокол. Разные издания.
Е. Ходжес. Франко. М., 2003.
И.В. Шмелев. История танков. М., 1997.
А.В. Шталь. Малые войны 20-х — 30-х годов XX века. М., 2002.
Эбро и Сегре. М., 1940.
