левую ограничивалась другим бугром, перевалив который дорога тянулась в сторону фермы. Оттуда и пришла их группа.
Тут их уже ждали комитетчик и старшина. Они лежали на холодной земле, не замечая ее стылости. Зато Липатов чувствовал себя некомфортно, опасался застудить что-нибудь жизненно важное и заболеть. Впрочем, он вспомнил армейскую службу, как сутками напролет ходил мокрым под проливным дождем и порывами шквалистого ледяного ветра и даже насморка не схватил. В критических ситуациях включается защитный механизм, тело само начинает заботиться о себе.
– Мажор, двигай сюда, – распорядился капитан и похлопал левой рукой.
Справа от него лежал старшина.
Липатов подполз к комитетчику.
– Слышишь? – спросил капитан.
Из-за бугра нарастал натужный негромкий рокот.
Андрей кивнул.
Вскоре показались силуэты двух грузовых и двух легковых автомобилей. Машины шли без света, довольствуясь долькой луны и яркими звездами, усыпавшими ночное небо.
Капитан приложил к глазам бинокль, совмещенный с прибором ночного видения.
– В машинах вооруженная охрана, рыл тридцать.
Старшина присвистнул. Бандитов было в два раза больше.
Съехав с бугра, машины остановились, заглушив двигатели.
– Глянь, – сказал капитан, протягивая прибор Андрею.
Липатов приложил его к глазам и увидел местность в бледно-зеленом, почти сюрреалистическом цвете. Зрелище было непривычным, но Андрей быстро освоился. Он различил силуэты двух грузовиков и УАЗов со знакомыми очертаниями станкачей. Лиц боевиков различить не удалось, но сомнений не было: это они. Бандиты, захватившие его в рабство!
Сердце учащенно застучало. Хотелось немедленных действий. Ведь вот он, шанс: накрыть сразу всех! Они не ждут засады, поэтому ночное нападение может оказаться очень эффективным. Нет… Далековато…
Да и командир отчего-то медлил. Спросил совершенно спокойно:
– Они?
– Да. Машины их. Узнаю.
– Уверен?
– Так точно. Да и кому тут еще быть?
– Мало ли кому? – задумчиво произнес офицер.
Тем временем бо?льшая часть боевиков выстроилась в колонну и трусцой устремилась к городу. У автомобилей осталось человек десять.
Капитан, вновь овладевший прибором, вполголоса скомандовал:
– Барбуду, поднимай остальных.
Через пару минут отряд был в сборе.
Комитетчик вполголоса отдавал приказы, распределяя задачи и зоны ответственности бойцам. Липатова поначалу хотели оставить охранять Михельсона, но, глянув на исказившееся от боли лицо Андрея, капитан передумал:
– Ладно, привяжем его покрепче. Никуда не денется. Поручик! Ты с Мажором здесь. Начали!
Спецназовцы расползлись в разные стороны и исчезли в темноте.
Липатов увидел оценивающий взгляд лежащего рядом Поручика.
– Что? – пробурчал Андрей.
– Страшно? – спросил тот.
– Не так чтобы, но мандраж есть, – честно признался Липатов.
– Это нормально, – одобрительно ответил Поручик. – В нашем деле удаль не нужна. Безбашенные долго не живут и, что самое плохое, могут утянуть за собой других.
– Я понимаю, – кивнул Андрей.
Потом Липатов напряженно вглядывался вдаль, пытаясь хоть что-то разглядеть. Тщетно.
Ему представлялось, что вот в этот самый момент, когда он лежит тут без дела, парни проделывают свою опасную работу. Вот в этот самый момент обрываются жизни тех, кто сам пришел сюда за чужими жизнями.
Бойцы вернулись неожиданно и как-то сразу. Во всяком случае, Липатов прозевал их приближение, и если бы это было нападение, то… то ему сейчас не поздоровилось бы, мягко говоря.
Выглядели они обыденно: как будто отлучились по пустяковому поводу, как будто минуту назад не рисковали своими жизнями, не отнимали чужие.
– Выступаем, – распорядился командир.
Сборы были недолгими. Вскоре группа двигалась к городу. И опять двое чутких дозорных шли впереди налегке. Остальные тащили свою и их поклажу.
Парни вытянулись в колонну с дистанцией не менее десяти метров. Висящие на уровне живота автоматы торчали «елочкой», то есть если один контролировал левую сторону, то шедший за ним – правую, а третий – опять левую. И так по всей колонне.
Еще до рассвета достигли мрачных, неприветливых городских окраин. Полуразрушенные строения темными массивами выделялись на посветлевшем предутреннем небе, а черные проемы окон источали опасность. Здесь группа, рассредоточившись, быстрым бегом преодолела последние метры до зданий. Их прикрывали дозорные. Потом все собрались в темной и холодной комнате, где пахло застарелой гарью, веяло запустением и унынием.
– Перекур двадцать минут.
Андрей устроился на своих цинках. Остальные тоже кое-как примостились, давая себе возможность немного расслабиться.
Через пару минут капитан нарушил тишину:
– Здесь будет место общего сбора. Если что-то пойдет не так, подгруппа или каждый самостоятельно пробирается сюда. Клиентов ждем у дороги. Надо успеть занять позиции, позаботиться об отходе. В общем, как обычно. В плен берем одного. Мажор, ты все время держишься рядом со мной. Без приказа даже перднуть не смей, иначе это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни. Приспичит чихнуть – сдавливай ноздри, кашлянуть – сдавливай горло. Прямо сейчас вытри канал ствола у автомата. Насухо! Надеюсь, не нужно объяснять, что это исключит обязательное облачко дыма при выстреле. Иначе выдашь свое и мое местонахождение. Вопросы есть?
– Никак нет, товарищ капитан, – ответил Андрей.
Подобное обращение коробило, но он понимал, что парни не знают его, не представляют, каков он в деле, и поэтому стараются избежать любого прокола. С другой стороны, Липатов испытывал благодарность к комитетчику за предоставленную возможность проявить себя. Ведь тот мог оставить его в прикрытии, но взял с собой. Поэтому права на ошибку у Андрея нет.
Дождавшись, когда Мажор оперативно и энергично закончит с чисткой ствола, капитан поднялся.
– Время истекло. Пошли, – сказал он.
Связанного по рукам и ногам Михельсона оставили здесь с кляпом во рту.
– И не вздумай мне вздохнуть! – строго предупредил его старшина, перед тем как исчезнуть.
Перепуганный ассистент замычал и стал мотать головой.
49
От строения к строению перемещались по одному, по двое, быстрыми перебежками. Добрались до места, где дорога между полуразрушенными зданиями углублялась в город.
Дозорные загодя заняли позиции, прикрывая товарищей, забегающих в темный зев подъезда. Там они позволили себе еще один передых. К этому времени уже почти рассвело.
Из подъезда бойцы перебрались в одну из пустых комнат квартиры на первом этаже.
Повсюду была пыль, кое-где валялись остатки сломанной мебели, осколки битой посуды, со стен свешивались струпья обоев. Из дырки на потолке торчал кусок двужильного кабеля с расколотым патроном под электролампочку. Рама и подоконник когда-то были белыми, теперь краска покрылась сеткой трещин,
