Кожаном ремне! Даже я не опозорилась до такой степени. На секунду я даже почувствовала свое превосходство, но потом меня застигли врасплох: все ученики повернулись ко мне, улыбнулись и поздоровались. За весь свой опыт занятий йогой — то есть одно занятие — я никогда не встречала ничего подобного!
Вошел парень с пучком. Он молча сел, и я приготовилась к очередным псевдоэзотерическим священнодействам. Но вместо этого он оглядел зал и улыбнулся. Он словно зажегся изнутри, как будто на спине у него была кнопка ВКЛ, и ее только что нажали. Перед тем как заговорить, он рассмеялся.
— Привет. Меня зовут Джонатан, — сказал он. — Быть новичком трудно. Но вам повезло. Ведь у вас есть возможность построить что-то прекрасное с фундамента, не имея за спиной ни старых ошибок, ни плохих привычек.
Теперь я уже знаю, что это обычная для йоги болтовня, но Джонатан действительно верил в то, что говорил, и это меня зацепило. Закончив свою речь, он снова рассмеялся, словно говоря: да вы вообще можете поверить, какими безумными делами мы тут с вами занимаемся? Я оглянулась. Все улыбались.
Потом мы сели и подышали немного. После чего Джонатан вскочил и заявил:
— Сегодня работаем над позой треугольника!
Я приготовилась, что мной сейчас начнут понукать: прыжком расставить ноги широко, раскрыться, что бы это ни значило, — и вот я снова горбун из Нотр-Дама, а инструктор неодобрительно косится на меня. Ну да ладно. Однако Джонатан хоть и велел нам расставить ноги, но без прыжка. Мы просто спокойно шагнули на метр, и всё. И когда наши стопы оказались на ширине метра, Джонатан сказал:
— Мы поработаем над разворотом таза. В этом вся поза треугольника. В расположении бедер.
Он сделал треугольник к правой ноге. А потом подал левое бедро влево и восторженно проговорил:
— Видите? Видите, как это простое действие — отвести левое бедро назад — помогает создать складочку между правым бедром и пахом? Эта складочка — то, что нам надо, основа позы треугольника.
Мы все подали левое бедро влево. И, как один, взглянули на правое бедро. И что вы думаете? Вот она, складочка! Мы просияли.
— Посмотрите на эти складки. Это и есть треугольник, — сказал Джонатан. Кажется, он был искренне счастлив за нас. — Вы его делаете! Но можно сделать больше. Можно потянуться правой рукой к правой ноге, опустить руку, повернуть корпус и поднять левую руку к потолку. Но это лишь добавления. А вы уже делаете позу треугольника.
Я снова и снова принялась отводить левое бедро, глядя, как в правом паху появляется складочка. Больше тридцати лет я жила в этом теле и не знала, что оно способно принимать такие формы.
Спустя некоторое время мы попробовали вытягивать правую руку. Это было чудесно — рука как будто вырастала из паховой складочки. Потом мы опустили ладонь вниз.
— Опускайте ее, куда угодно, — подсказал Джонатан. — Куда больше нравится.
Моя приземлилась на колено. Мы плавно развернули корпус. И вытянули левую руку как можно лучше. Моя не выпрямилась до конца, она лишь устремилась к потолку. Но направление было задано.
Джонатан ходил по залу и наблюдал за нами. Рядом со мной он остановился и сказал:
— Попробуйте прижать к полу мизинец левой ноги. — Я сделала, и вдруг почувствовала позу лучше. Я смогла понять, или хотя бы приблизилась к пониманию того, что делаю, а ощущение борьбы с собственным телом исчезло. Меня поразили произошедшие изменения. Представьте, если бы кто-то показал вам, как починить коленчатый вал, слегка подвинув боковое зеркальце? То же ощущение.
В этом классе мне говорили, что делать, и я тут же чувствовала результат. Совсем не похоже на материнство, где правила менялись каждый день, а планка была установлена выше Луны.
Разумеется, всё это не слишком отличалось от того, что происходит на любом занятии по фитнесу — взять хотя бы степ-аэробику, где тренеры с удовольствием приказывают вам, что делать, крича в свои микрофоны. Но я интуитивно понимала, точнее догадывалась, или, если быть совсем честной, искренне надеялась, что йога приведет к другому результату. Я буду делать, что мне говорят, и стану лучше. Йога избавит меня от тревожности, научив правильно дышать и расслабляться. Но она также избавит меня от тревожности, потому что я стану более возвышенным, совершенным человеком на другой ступени эволюции — человеком, которому не нужно будет каждую минуту бояться что-то сделать неправильно.
Джонатан продолжал:
— Представьте, что вас сжали между двух стеклянных стеночек. Не намертво, конечно.
Я попыталась представить себе это. Выглядело по-дурацки.
— Эта плоскость, пространство между двумя воображаемыми стеклянными стенами, называется корональной плоскостью, — объяснил Джонатан. — При выполнении позы пусть ваше тело остается в этой плоскости. Не наклоняйтесь вперед и не выпячивайте зад. Держитесь корональной плоскости.
Эти инструкции показались мне самыми бессмысленными из всех, которые я слышала. Вообще, сама поза треугольника была довольно бессмысленной. Ну зачем воображать себя треугольником? Тут же вспомнилась песенка группы «They Might Be Giants» о треугольном человеке, который ходил и давал всем по башке. Может, на самом деле эта песня была про йогу?
Все эти мысли крутились в моей голове, пока я пыталась загнать себя в треугольную форму. Тем временем Джонатан давал объяснения с такой уверенностью, будто корональная плоскость и необходимость поместить себя в ее пределы были самым важным в нашей жизни. Может, он был и прав. В любом случае, не могла же я повернуть назад сейчас. Поэтому я стояла и держала позу. Этот маленький акт подчинения повлек за собой глубокий и непредсказуемый результат, которому предстояло изменить всю мою жизнь в последующие несколько лет. Йога с ее странной, непознаваемой и даже чудной логикой вошла в мою жизнь. Хорошо это или плохо — но она вошла в мою жизнь. Будь что будет, думала я, вытягивая руку к небу, углубляя паховую складочку и пытаясь уместиться между двух стеклянных стенок.
В конце занятия мы лежали в шавасане. Я чувствовала себя усталой и довольной. Я лежала неподвижно, словно на лугу, и мне даже казалось, что над головой раскачиваются деревца. Потом Джонатан тихо заговорил:
— Спасибо, что разделили со мной этот вечер. В йоге мы говорим «намаете», что означает «я приветствую божественное в тебе». — Он качнул своим пучком на затылке и сказал: — Намаете.
Мы склонили головы в ответ и хором повторили: «Намаете». Я повертела это слово на языке, как вкус незнакомой пряности.
2. Гарудасана[3]
Мы были поколением женщин с потухшими глазами, женщин, стремившихся всё делать «правильно». Нас, молодых мам из северного Сиэтла, интересовало лишь одно: как бы не совершить ни одной ошибки. Кормление грудью было всего лишь первым пунктом в длинном и трудновыполнимом списке дел, где также значились: приготовление пищи из экологически чистых продуктов, приобретение дорогих деревянных игрушек, создание домашнего пространства, способствующего развитию малыша, и посещение лекций для родителей. Также следовало спать с ребенком в одной кровати, проследить, чтобы в доме не было токсичных веществ, использовать только тканевые подгузники, носить ребенка в слинге, ни в коем случае не покупать детское питание из баночек, а готовить всё самой, одевать малыша только в вещи из экологически чистой ткани и вступить в детскую группу, чтобы ребенок мог общаться со сверстниками. При этом ни в коем случае не увольняться с работы, но непременно мучиться угрызениями совести, что не можешь быть полноценной неработающей матерью. Наслаждаться активной сексуальной жизнью. Но только с супругом. И разумеется, не забывать сортировать мусор.
Мы с Брюсом старались как могли быть хорошими родителями. По правде говоря, мы только и делали, что старались как могли. Таковы уж были правила: написала тысячу слов в день, приготовила ужин из экопродуктов, позвонила родителям — лучшая, лучшая, лучшая во всем всегда. Мы всё пытались делать правильно, как и все наши друзья. Никаких пластиковых игрушек, ведь они выделяют ядовитые вещества — звучит бредово, но тем не менее наводит ужас. Мать и ребенок должны были пить только экологически
