— Но я считал тебя ближайшей подругой Сабрины. Я тебе доверял.
— А я тебя предала! — Она повернулась к нему и умоляюще на него посмотрела. — Только не говори об этом Сабрине, ладно? Она — все, что у меня есть. До сих пор она знала обо мне все и лишь посмеивалась надо мной за легкомыслие, но стоит ей только узнать о моем предательстве, как она меня возненавидит.
— Неправда. Она тебя поймет.
Маура отчаянно замотала головой.
— Она лишится всех иллюзий на мой счет и никогда не сможет доверять мне, как раньше. Она даже себе перестанет доверять. Клянусь, я больше ни разу не заговорю с ней об этой книге и уж тем более не стану выведывать ее планы. Я незаметно исчезну с вашего горизонта и оставлю вас покое. Буду лишь изредка звонить, чтобы перемолвиться Сабриной словом. С меня и этого будет довольно.
— Но ты не можешь вот так запросто взять — и уехать, — возразил Дерек. — Ведь Сабрина тебя любит.
— Но я принесла ей столько неприятностей… Когда Сабрина узнает о моей роли в этом деле, она будет вне себя.
— Если узнает. Но ей не надо об этом знать. И я ничего ей не скажу — в том, разумеется, случае, если и ты будешь хранить молчание. По-моему, твой неожиданный отъезд вызовет у нее ненужные подозрения, она кинется ко мне за разъяснениями, а я, как ты знаешь, врать ей не могу и все расскажу. Чтобы этого не случилось, мы должны вести себя, как обычно.
Маура посмотрела на него с удивлением.
— Неужели ты и вправду хочешь, чтобы я осталась?
— Не надолго, разумеется. В Нью-Йорке тебя ждет Ричард; наверняка ему не терпится получить от тебя новые сведения. Но тебе придется пробыть с Сабриной еще день или два. В последнее время ее что-то гнетет, и, как мне кажется, твое присутствие пойдет ей на пользу.
— Да, выглядит она усталой, да и взгляд у нее какой-то отсутствующий.
— Не имеешь представления, отчего это? — смущенно спросил Дерек. В принципе, не Мауре, а ему следовало знать, что происходит с женой.
— Маура, получив от Дерека отпущение грехов, слегка приободрилась.
— Похоже, ей не дают покоя мысли о Ники. Она как-то заметила, что не прочь съездить в «Гринхаус», чтобы его повидать.
Дерек вспомнил, что Сабрина говорила ему то же самое.
— Может, Ники стало хуже? — озабоченно спросила Маура.
— Я об этом ничего не знаю, но, в любом случае, на следующей неделе отвезу ее в «Гринхаус». К сожалению, встречи с ребенком всякий раз производят на Сабрину удручающее впечатление, и я ничего не могу с этим поделать. Эта ситуация не имеет разрешения и вызывает у меня состояние безысходности.
Когда Сабрина заявила, что поедет в «Гринхаус» одна, настроение у Дерека ухудшилось. Оно стало еще хуже после того, как Сабрина отказалась от его услуг водителя, хотя он пообещал ей, что будет ждать в машине и заходить вместе с ней в приют не станет.
Снова на него нахлынуло почти уже забытое чувство беспомощности. Четыре часа, которые Сабрина провела в поездке, показались ему вечностью. Когда же она вернулась, взгляд у нее был отстраненный, да и вела она себя непривычно тихо. Дерек почувствовал, что Сабрина снова от него отдаляется, и решил поговорить с ней об этом самым серьезным образом. Но, к большому его удивлению, этот непростой разговор начала она сама.
17
На часах в спальне было два тридцать семь. Сабрина сбросила с себя лоскутное одеяло, прошла босиком к окну и замерла, глядя в темноту.
Ночь была сырая и темная. Луна спряталась за облаками, а снег, неделей раньше отражавший лучи ночного светила, растаял. Впрочем, это обстоятельство, как равным образом и накрапывавший во дворе дождь, говорили о скором приходе весны. В последнее время на Сабрину часто накатывал озноб, и она очень надеялась, что как только пригреет солнышко, это неприятное ощущение исчезнет.
Во дворе было черным-черно. И Сабрине, как она ни старалась, ничего для себя более и радостного и ободряющего, чем ползущие по стеклу дождевые капли, высмотреть в оконном проеме не удалось.
Она пересекла комнату и, присев на край кровати, стала всматриваться в лицо спящего мужа. Будто повинуясь ее мысленному приказу, он медленно открыл глаза.
— Сабрина? — прошептал Дерек.
Она молча взяла его руку и стиснула в своих ладонях.
Сон мгновенно слетел с Дерека. «Что-то произошло», — подумал он. И прежде бывало, что Сабрина будила его среди ночи — то поцелуем, то нежным прикосновением, но не бывало еще того, чтобы она в отчаянии стискивала ему руку, прижимаясь к ней, как прижимается утопающий к обломку мачты, который носит его по бурным волнам штормового моря.
Дерек сел и свободной рукой отвел волосы у нее с лица.
— Что случилось, дорогая? — обеспокоенным голосом спросил он.
— Я боюсь, — едва слышно прошептала она.
— Чего же ты боишься?
— Что-то со мной происходит. Или уже произошло. Я не знаю, как это могло случиться, но я боюсь.
Дерек, нежно поглаживая ее по голове, сказал:
— Расскажи, дорогая, что все-таки с тобой происходит.
Она еще сильнее стиснула его руку.
— По-моему, я беременна.
Дерек был уверен, что ослышался. Но прежде чем он успел переспросить, Сабрина заговорила снова:
— Думаю, я беременна. Не знаю, как это случилось. Как ты знаешь, у меня стояла спираль, но я чувствую себя так, как обыкновенно чувствует себя беременная женщина.
— Господи, — выдохнул Дерек. Он не знал, то ли ему радоваться, то ли печалиться. Это зависело от того, как к этому относилась Сабрина, а он пока не мог этого понять. — Беременна? — словно эхо, отозвался он, разглядывая ее лицо при свете ночника.
Ее черты несли отпечаток всех тех страхов, которые засели у нее внутри и не отпускали с, тех самых пор, как она осознала, что забеременела.
— Я пыталась притворяться, что ничего не происходит. Задержку я объяснила себе тем, что это, возможно, реакция организма на события последних месяцев. То же самое я говорила себе, когда чувствовала усталость и головокружение. Но когда я пропустила второй срок, подсознательное ощущение, что я беременна, превратилось в уверенность. Да, Дерек, я беременна и не знаю теперь, как быть!
Ее начал сотрясать озноб. Дерек привлек ее к себе и бережно укрыл стеганым одеялом.
— Что я только за это время не передумал, — сказал он прерывающимся от волнения голосом. — Решил было, что тебе надоели и я, и Вермонт, и ты мечтаешь вернуться в Нью-Йорк. А еще я стал подумывать, что ты обнаружила у себя опухоль и не хочешь, чтобы я об этом знал. А беременность… что ж, известие о твоей беременности меня не пугает.
Она прижалась к его груди горячей щекой.
— Тебе легко так говорить. Ты не пережил того, что пережила я.
— Это уж точно.
— Еще до того, как мы поженились, я говорила тебе, что мне нельзя заводить второго ребенка, и мне казалось, ты со мной согласился. Как ты не понимаешь, Дерек, что я не могу рожать снова! Я люблю тебя, но рожать не могу.
