«Франция больше не уступит ни одной пяди земли, ни одного камня крепостей». Лидер левых республиканцев Леон Гамбетта улетел из города на воздушном шаре и возглавил формирование новых армий в провинциях.
Однако шансов на успех было мало. После обнадеживающей победы под Орлеаном последовали новые поражения. Численность германской армии приблизилась к миллиону - был мобилизован ландсвер, обученные резервисты. Франция же могла противопоставить не более 600 тысяч человек, плохо вооруженных и еще хуже организованных.
Зимой в осажденном Париже начался голод. Ели кошек и собак, добрались до животных из зоосада. Крысы продавались по два франка за штуку, что почти равнялось дневному заработку рабочего. В январе 1871 г. немцы начали обстреливать город из тяжелых орудий.
Временное правительство вынуждено было приступить к переговорам о мире. «Железный канцлер» Бисмарк потребовал уступки Эльзаса и Лотарингии и уплаты 5-миллиардной контрибуции. Собравшееся в Бордо национальное собрание приняло эти условия.
Но Франции было уготовано еще одно унижение. Не где-нибудь, а в Зеркальной галерее Версальского дворца по инициативе Бисмарка 18 января 1871 г. собрались германские короли и князья и провозгласили создание Германской империи. Прусский король стал ее императором (кайзером) Вильгельмом I.
В период осады в Париже была сформирована 300-тысячная национальная гвардия - но не буржуазная, а состоящая преимущественно из рабочих, ремесленников, молодежи. Настроена она была патриотически: «Война до последней крайности».
Сообщение о фактической капитуляции страны было встречено с негодованием. Членов перебравшегося в Версаль Национального собрания, представляющих в основном крестьян, землевладельцев и крупную буржуазию, называли деревенщиной, испугавшейся войны и безразличной к судьбе отечества.
После заключения перемирия, когда кольцо осады было разжато (но уходить с позиций немцы не торопились), состоятельные жители поспешили покинуть город. На оставшееся же простонародье обрушились безрадостные новости. Правительство Тьера постановило прекратить выплату жалованья национальным гвардейцам - хотя для многих эти полтора франка в день были единственным источником существования. А еще власти потребовали немедленной оплаты квартир и вообще всех задолженностей, отсроченных на время осады. Это грозило разорением и мелкой буржуазии.
Но народ был вооружен. Центральный комитет национальной гвардии взял на себя власть в городе и поднял красное революционное знамя. Когда 18 марта посланный правительством отряд прибыл на Монмартр, чтобы забрать установленные там пушки, гвардейцы отразили его силой оружия, а двое захваченных генералов были расстреляны. После этого Тьер заявил, что отказывается от любых переговоров, и стал стягивать к Версалю силы для усмирения столицы.
А в ней была провозглашена Парижская коммуна. Это означало, что город стал полностью самоуправляемым. На спешно проведенных выборах был избран совет коммуны - орган, памятный еще по 1793 г. как наиболее революционно решительный. Но в нем не было ни единства, ни ясного представления, что делать дальше. В руководстве было несколько идейно подкованных социалистов, большинство же воспринимало происходящее в соответствии со смутными представлениям о днях якобинской диктатуры.
Коммуна обратилась ко всем городам Франции с призывом последовать примеру Парижа, но большого отклика он не встретил. Во-первых, провинция всегда недолюбливала парижан, а во-вторых, у многих были сильны опасения, как бы не «социализировали» их собственность. Особенно боялись этого крестьяне - а ведь правительственная армия состояла в основном из них. Руководство коммуны стало строить обширные планы по преобразованию жизни на началах справедливости, но ему было отпущено слишком мало времени - всего 70 дней. Успели вернуть из ломбардов предметы первой необходимости заложившим все до нитки беднякам, установить контроль за ценами, низвергнуть Вандомскую колонну, отлитую из захваченных под Аустерлицем русских и австрийских пушек - как символ преступных захватнических войск (за эту акцию художнику Густаву Курбе, отвечавшему в коммуне за культуру, пришлось потом некоторое время провести в тюрьме). Но уже 21 мая версальские войска проникли в Париж (западные ворота оказались неохраняемыми - скорее всего, вследствие измены) - и началась «кровавая неделя».
Побоище было страшное. Версальцы расстреливали, прикалывали штыками всех, кого захватили с оружием в руках или просто заподозрили в сопротивлении. В ответ коммунары расправились с ранее захваченными заложниками - среди убитых был архиепископ Парижский монсеньор Дарбуа, стали поджигать целые кварталы в центре города - спалили в том числе Тюильри. От этого правительственные войска озверели еще больше. Им сильно пришлась на руку проведенная бароном Османном реконструкция города: не раздумывая, они открывали шквальный артиллерийский огонь вдоль широких городских улиц и бульваров и быстро продвигались от площади к площади.
После того, как пала последняя баррикада, как закончился последний бой на кладбище Пер-Лашез и захваченные там коммунары были расстреляны у его стены - началась резня. В боях версальцы потеряли убитыми не более 5 тысяч, коммунары - около 15 тысяч. В последующих расправах погибло, по некоторым оценкам, до 30 тысяч человек. Из ворот казарм, в которых вершился скорый суд, текли кровавые ручьи. Когда ярость победителей уже улеглась, капитулировали два расположенных за городской чертой форта - там были расстреляны только командиры. Долго еще проходившие судебные заседания отправили тысячи людей на каторгу и в ссылку. Для сравнения: за все время франко-прусской войны французская армия потеряла погибшими в боях примерно 50 тысяч человек.
Париж лишился половины маляров, кровельщиков, водопроводчиков, трети краснодеревщиков - они погибли. Коммуна на многие десятилетия стала символом непримиримой борьбы пролетариата с буржуазией - хотя, исходя из социального состава участников восстания, его нельзя однозначно назвать пролетарским. С другой стороны, классовая ненависть была налицо: «Одетые в солдатские шинели простые крестьянские парни» (штамп советской исторической науки) готовы были в клочья разорвать «парижских голодранцев», помысливших о «справедливом перераспределении» или обобществлении их земельных наделов. А ведь в дни коммуны захватов имущества не было.
Последний защитник баррикад скончался в 1942 г. в Новосибирске, где он доживал свои дни в эвакуации во время Второй мировой войны.
НОВАЯ ФРАНЦИЯ
СТАРТ ТРЕТЬЕЙ РЕСПУБЛИКИ
Понятно, что после подавления коммуны в правительстве возобладали консервативные тенденции. Ставший президентом Тьер высказался на этот счет: «Республика или будет консервативной, или ее вообще не будет». Выдвигалось даже требование об отмене установленного в 1864 г. права создания коалиций.
Правительство Тьера воззвало к патриотическим чувствам французов. Им пришлось поднапрячься, но вся огромная контрибуция была выплачена всего за два года, и германские войска покинули пределы страны.
Мысль о реванше, о восстановлении национального достоинства, о возвращении Эльзаса и Лотарингии крепко засела в душах людей. Поэтому не было сколь-нибудь громких возражений против проведения военной реформы. Франция перешла на всеобщую воинскую повинность по немецкому образцу. Но на социальную уравниловку это правительство не пошло. По жеребьевке кто-то мог пойти служить на 5 лет, а кому повезло - всего на год. Но тот же год служили и те, кто мог заплатить 1500 франков
