добром настроении». Из званных гостей кто попроще получали лошадей, нарядные одеяния; знатные наделялись дорогими украшениями и деньгами.
Когда войско отправлялось в поход, основную его часть составляли местные ополчения, собранные и ведомые герцогами и графами. Каждый воин на протяжении значительного времени должен был обеспечивать себя сам: одеждой и оружием не менее полугода, собственных съестных припасов должно было хватить на три месяца. Поэтому на каждых трех пеших воинов приходилась снаряженная за их счет телега с лошадьми.
Как мы видели, со времен Карла Мартелла все большую роль играла кавалерия, и все более привилегированным сословием становились ее всадники. Знакомые нам слова иностранного происхождения: испанское кабальеро, французское шевалье, немецкое риттер (от него - русское «рыцарь») - все они обозначают «всадник», «наездник», а в более широком смысле - представитель того высшего слоя, который все больше отдалялся от простого народа.
Это были люди, лично служившие королю (до тех пор, пока герцоги и графы, а потом и местные магнаты не стали почти самовластными сеньорами). Чтобы ходить в походы самому и привести с собой еще несколько бойцов и чтобы безбедно существовать в остальное время, каждый из них получал от короля бенефиций - владение пожизненное, но не наследственное. Таких вассов, или уменьшительно - вассалов требовалось все больше, особенно для обороны пограничных, не замиренных еще областей - маркграфств, управляемых маркграфами.
Выделялся и верхний слой вассалов - палатины, люди, постоянно находившиеся при короле. Они получали должности в дворцовом хозяйстве, выполняли важнейшие поручения, связанные с поезд ками по стране. Их владения становились аллодами - передавались по наследству.
Вассалами стала окружать себя и землевладельческая знать (магнаты), и наиболее весомые королевские вассалы. Такими вассалами следующего уровня становились и те из землевладельцев победнее, что передавали себя под покровительство богатого соседа, а тот обеспечивал их боевым конем, вооружал за свой счет, при необходимости обеспечивал судебную защиту (этот процесс станет массовым, можно сказать, всеохватывающим, позднее, когда будет складываться классическое феодальное общество - мы с этим познакомимся).
Были вассалы и другого рода, - и их становилось все больше, - те, кто шел в личную зависимость от влиятельного человека, чтобы избавиться, например, от разорительных расходов на военную службу. Ведь воин ополчения, чтобы выступить в поход в подобающем виде, должен был зачастую продавать коров, инвентарь, а то и хлеб в разгар жатвы - по самой низкой цене. Отсюда слово «вассал» получало еще более широкое значение, внутри этого понятия обозначалась резкая градация: одни вассалы, пусть небогатые, были заняты благородным военным делом, другие - ремеслом и земледелием (со временем первые станут рыцарями, вторые - вилланами).
Короля Карла расширение феодальной зависимости вполне устраивало. Воины-вассалы, если даже они состояли не на королевской службе, а на службе у сеньоров («старших»), были лучше вооружены и подготовлены, чем оторванные от повседневных дел, снарядившиеся за свой счет ополченцы. Королевских вассалов можно было использовать для службы в дальних гарнизонах сколь угодно продолжительное время, зимой и летом. Они же могли пополнять королевскую администрацию, если им давались какие-то постоянные или временные поручения.
С попавшими в вассальную зависимость простолюдинами властям было меньше хлопот: за ними присматривали, а зачастую за них отвечали господа. Скоро стало нормой, что у человека помельче имеется сеньор. Вошло это и в церковный обиход: епископы или аббаты монастырей считались сеньорами тех, кто сидел на их земле или служил им.
Карлу особенно была по душе идея вассальной верности: единожды отдав себя в руки сеньора, изменять ему нельзя. Вассал приносил присягу на верность, при этом становился перед сеньором на колени и вкладывал свои руки в его. Это был знак «коммендации» - отдачи себя во власть господина. К концу своего правления король законодательно запретил самовольный переход от сеньора к сеньору.
Центральной фигурой областного управления были наместники-графы - со времен Меровинга Хлотаря II король назначал их пожизненно из числа местных магнатов.
Граф собирал королевские доходы и пошлины, созывал ополчение и командовал им - но королевские вассалы ему не были подвластны.
Граф же следил за судопроизводством. Три раза в год жители каждого подчиненного ему округа созывались им на общее судебное собрание. На нем ему помогали семь выборных «из зажиточных». В остальное время выборные сами отправляли правосудие по делам попроще.
Жалованье из казны графу не полагалось: источником его служебных доходов были подарки, которые он получал за суд или при объезде своей области (принимать его следовало с почетом). Обычно в натуральном выражении, гораздо реже деньгами (вспомним, денег в обращении было очень мало).
Для надзора за этими наместниками, для защиты жителей от всевозможных притеснений король направлял (или назначал) «государевых послов» (своего рода прокуроров). Ими становились обычно епископы, которые следили, чтобы «светские люди исполняли законы, воздерживались от неправды и обмана, живя в мире и любви друг с другом».
Чтобы иметь более тесную связь со своим народом, Карл дважды в год собирал своих подданных на совещание. Но это были отнюдь не прежние полноправные народные собрания: теперь мероприятие носило куда более аристократический характер.
Приглашенные стекались туда, где в это время пребывал король. Собрание, проводимое в конце весны («майское поле») имело более расширенный состав. На него, помимо королевских вассалов, вельмож, магнатов и епископов с их многочисленными свитами сходились и рядовые ополченцы из ближайшего округа. Это был одновременно военный смотр - иногда прямо с «майского поля» войско уходило в поход.
Осенью собирались в более узком составе - созывалась верхушка общества. Придворные, епископы, виднейшие сеньоры совещались о государственных делах, о войне и мире, предлагались законы. Король больше слушал, иногда говорил. Никакого голосования не было, решения принимал после совещания он сам в кругу своих ближайших советников.
Важнейшую роль при дворе короля играли два должностных лица: канцлер, подготавливавший королевские грамоты, и капеллан - духовник короля и его советник по многим вопросам.
Особенная нужда в людях духовного звания была не только потому, что они были наиболее образованной частью общества и могли дать хороший совет. Еще важнее была роль церкви в установлении порядка в стране: за счет ее высокой организованности, ее духовного влияния на народ, наконец, за счет страха перед ее наказаниями.
Многие преступления по самой сути своей подпадали не под светское, а под церковное правосудие. Епископский суд карал за преступления, на которые тогда смотрели как на посягательство на Божью правду на земле. Это были, например, убийство в усобице, нарушение супружеской верности, клятвопреступление. Не говоря уж о колдовстве, магии и всех прочих формах общения с дьявольскими силами.
Приговоры, выносимые церковным судом, могли и не сопровождаться привлечением светской власти для их исполнения. Осужденный сам, добровольно отбывал наказание - хотя оно могло быть очень суровым. Люди страшились погибели своей души в случае неповиновения.
Убийца мог быть осужден на три года изгнания на чужбину, и все это время он должен был находиться в цепях, питаться только водой и хлебом. Очень тяжелой карой было отлучение от церкви: виновный лишался участия в церковных таинствах и обрядах, с ним нельзя было ни есть, ни пить, ни даже
