ВЫСОКАЯ КУЛЬТУРА
Трубадуры, труверы, менестрели, ваганты. Даже у тех, кто лишь приблизительно знает, что значат эти слова, они вызывают одухотворенное чувство (вот и Высоцкий не очень знал: у него трубадуры это те, кто «протрубили во дворе»). Но вот если в тот же ряд поставить жонглеров - как-то не в строку. Причем здесь циркачи?
Трубадуры - южнофранцузские лирические поэты-певцы. А слово это происходит от глагола trobar - «находить». Находить рифмы. Мы теперь таких называем другим старинным словом - барды, «Исполнители авторских песен» - народ все больше из интеллигенции. А трубадурами были и сеньоры высшей руки, вплоть до графа Тулузского Гильома IX, и бюргеры, и выходцы из народа, бродившие по дорогам от замка к замку. Но все они исполняли то, что сочиняли сами. А могли и не исполнять, передоверяя плоды своего вдохновения жонглерам - профессиональным бродячим комедиантам и исполнителям. Или менестрелям, которые были и исполнителями, и композиторами, а могли и сами стихи писать.
Вот образчики рифмованной поэзии трубадуров в переложении вер-либром (перевод Н.И. Озерской):
«Когда в мае дни становятся длинными, а издалека доносится сладкоголосое пение птиц, мой блуждающий дух уносит меня от сюда; я вспоминаю о своей далекой любви и переполненный желанием, в тревоге и задумчивости, не замечая ни весеннего цветения, ни пения птиц, тихо бреду по дороге».
«Никакая другая любовь, кроме моей далекой любви, не принесет мне счастья, потому что нигде в мире нет женщины лучше и благородней, чем она. Рядом с ней, чистой и безупречной, я бы навеки остался пленником сарацинского короля».
Но кто они, эти дамы сердца, к которым с такой изысканной страстью обращаются авторы? Возлюбленные в простом человеческом смысле или же объекты возвышенных платонических чувств? Это загадка. Спорят литературоведы, спорят историки. Есть серьезные основания полагать, что плотская компонента отсутствовала, а неоднократно проскальзывающие намеки на интим - не более чем слегка фривольные, но условные элементы куртуазной игры. Следуя такому взгляду, истоки культа «прекрасной дамы» следует искать в поклонении Деве Марии и святым женщинам: те же высокие чувства были перенесены на достойные поклонения земные образцы, попутно слегка пополнившись понятиями мира сего.
Другие же исследователи склонны утверждать, что куртуазная поэзия - свидетельство свободы нравов, утверждающихся на верхних ступеньках феодальной лестницы, чуть ли не сексуальной революции.
Как было на самом деле - пусть выясняют специалисты, а мы будем думать, кому как больше нравится. Для нас достаточно того, что поэзия трубадуров была одним из истоков утонченной аристократической культуры средневековья. Той культуры, которая в архитектуре и изобразительном искусстве воплотилась в готическом стиле. Интересно, что к этому поэтическому направлению принадлежало около двадцати женщин - одни как поэтессы, другие как исполнительницы.
Несколько позже на севере страны зародилась поэзия труверов. Считается, что она вдохновлена творениями трубадуров, занесенными жонглерами в замки и дворцы правителей Шампани и Фландрии.
«Песнь о Роланде» послужила основой для становления жанра героических песен, исполняемых бродячими певцами перед обитателями замков под торжественное музыкальное сопровождение.
От них - прямой мостик к многочисленным рыцарским романам, стихотворным и прозаическим (особенно хочется отметить такого мастера, как Кретьен де Труа). На их страницах могли оживать герои кельтских преданий (король Артур, королева Гинерва, чародей-друид Мерлин, трогательные Тристан и Изольда), но жили они в идеализированном рыцарском мире. Жажда славы и стремление заслужить любовь дамы - основные побудительные мотивы развития сюжета. В этот мир проникали и сказочные персонажи (феи, карлики, великаны), и напряженная, зовущая к подвигу религиозность (поиск Чаши святого Грааля - мистической Чаши евхаристии, в которую во время Распятия была собрана кровь Иисуса Христа), и сложные аллегорические образы - иногда несколько надуманные.
В XIII в. аристократическая литература проникла в среду бюргеров и получила там популярность. Но куртуазная манерность и вымышленный мир рыцарских романов не очень соответствовали душевному складу скорее практичных, чем склонных к мечтательности горожан. И они сделали свой собственный вклад в мировую литературу.
Это была литература грубоватая, но полная жизни: фаблио - «побасенки», небольшие стихотворные комические повести, анекдотические новеллы.
Буржуазия набирала силу и чувствовала это, поэтому в городской литературе быстро появляются элементы «идеологической борьбы». Высмеивается чванство аристократов, косность и жадность духовенства. Появляются свои герои. Неунывающий рубаха-парень, плут и умница Тиль Уленшпигель - персонаж интернациональный. Мы знаем его по роману фламандца Шарля де Костера, жившего в XIX веке, но становление характера его героя происходило в те далекие времена среди народов северной Франции, Нидерландов и Германии. Из басен и веселых сказок родился «Роман о Лисе», где типажи средневекового общества приняли звериные черты. Глупого и злого рыцаря Волка, могучего, но ограниченного графа Медведя, прелата Осла и правящего ими короля Льва - всех их дурит, как хочет, пройдоха - горожанин Лис.
В городах родился средневековый народный театр - разухабистые бытовые комедии, которыми потешали толпу на ярмарках.
Весьма оригинально творчество вагантов - «вечных студентов», совершавших многоверстные переходы по всей Европе из одного университета в другой в поисках знаний и из любви к свободе. В их поэзии органично соединились высокая ученость и молодой задор, тяга к радостям жизни и пристальный, чаще критический взгляд на окружающий мир.
Знаковое событие - появление университетов. В Италии Болонский университет появился еще в XI в., Парижский же оформился как самостоятельное учебное заведение около 1200 г. Но возник он не на пустом месте.
Мы видели, что уже во времена Карла Великого при монастырях стали создаваться школы. И не все они ограничивались, подобно вновь возникающим городским, обучением детей. Многие шли гораздо дальше. Помимо «семи свободных искусств»: грамматики, риторики, логики (диалектики), арифметики, музыки, астрономии (составлявшей неразрывный комплекс с астрологией), геометрии - кое-где преподавались начала богословия (теологии), философии, юриспруденции, медицины. Их учащиеся считали себя студентами - подобно своим итальянским собратьям по тяге к знаниям. Особенно славилась школа при соборе Парижской Богоматери.
Сам процесс обучения прогрессировал. До XI в. изучение богословия и философии сводилось преимущественно к усвоению непогрешимого текста Библии и признанных комментариев к нему. Позднее сложилось более живое общение преподавателя со студентами, одной из главных целей обучения стало привитие навыков ведения дискуссии. Преподаватель задавал тему, кто-то из студентов готовил по ней доклад, когда он выступал с ним - происходило свободное обсуждение. Причем попутно преподавателю могли задаваться самые разнообразные вопросы. Такая форма обучения преобладала и в Парижском университете. Его появление было связано в значительной степени с тем, что монополия церкви на образование привносила в него догматический характер, а люди хотели чувствовать себя свободнее.
У сограждан сразу стали возникать сомнения - не чернокнижием ли там занимаются. С другой стороны, студенты - молодые здоровые парни, да еще исполненные чувства собственного интеллектуального превосходства, порою вели себя похуже подгулявших подмастерьев. В 1207 г.
