Первый еретик. Падение в Хаос

Рана закрылась, словно исчезающая улыбка. Даже прореха в рукавице затянулась, оставив на поверхности отвратительный органический рубец.

Прошел еще час, и он, собравшись с силами, сумел встать на ноги и подавить дрожь. В воксе раздавались смех и рыдания воинов, проявлявших эмоции, совершенно не свойственные Астартес.

— Ксафен.

Чтобы ответить, капеллану потребовалось несколько секунд:

— Брат.

— Мы должны… скрыть это от Кустодес. Распространи информацию. Все члены Гал Ворбак уединяются для медитаций. Покаяния. Размышления, пока мы летим к Исстваану.

— Мы можем их просто убить. — Капеллан не говорил, а отрывисто лаял. — Убить прямо сейчас. Час настал.

— Они умрут. — Аргел Тал проглотил сгусток кислоты. — Когда скажет примарх. Распространи по кораблю известие. Гал Ворбак совершают покаяние и отказываются от внешних контактов.

— Как прикажешь.

Фоном их разговору служили стенания и вопли братьев. Глухие удары, передаваемые воксом, говорили о кулаках и головах, бьющихся в стены. Ему стало трудно дышать. Надо снять удушающий шлем; даже теплый восстановленный воздух корабля лучше, чем запах углей и пепла, от которого он задыхался.

Пальбы нажали на клапаны замков у ворота, но с каждым рывком дергалась и голова. Шлем не желал сниматься. Липкий пот приклеил его к лицу.

Аргел Тал подошел к выходу и нажал кнопку на панели замка. Дождавшись открытия двери, Алый Повелитель, пошатываясь, бросился бегом по коридорам к единственному убежищу, на котором мог сконцентрироваться его сбитый с толку разум.

— Войди! — крикнула она.

Первое, что она услышала, было рычание сервоузлов доспеха и тяжелые удары ботинок Астартес. Она открыла рот, чтобы заговорить, но запах лишил ее дара речи. Агрессивно-сильный, насыщенный химический запах расплавленного металла с примесью дыма тлеющих углей.

Неравномерные шаги раздались в ее комнате и внезапно закончились грохотом керамита о металл, от которого вздрогнула ее кровать. Сразу после грохота дверь закрылась. Она села на край постели и обратила невидящий взгляд в ту сторону, где, судя по шуму, упал Астартес.

— Кирена, — произнес воин.

Несмотря на крайнее напряжение в голосе, она мгновенно узнала его.

Не говоря ни слова, она соскользнула с кровати и ощупью направилась к тому месту, где он упал. Рука наткнулась на гладкую броню на голени и потрепанный свиток с обетами. Получив ориентир, она осторожно двигалась дальше, пока не уселась возле плеч воина, и положила тяжелый шлем себе на колени.

— Твой шлем не снимается, — сказала она.

Теперь это было его лицо — раскосые линзы-глаза и оскаленная маска из керамита. Он ничего не ответил.

— Я… я вызову апотекария.

— Надо спрятаться. Запри дверь.

Входной замок выполнил ее голосовую команду.

— Что случилось? — Она не скрывала своего беспокойства и нарастающего ужаса. — Это то, о чем говорил Ксафен? Это… назначенный час?

Значит, капеллан ей все уже рассказал. Он знал, что глупо этому удивляться, — Ксафен всегда делился своими мыслями с Блаженной Леди, используя ее как еще один инструмент для распространения новой веры в легионе и среди слуг. Прежде чем ответить, Аргел Тал сморгнул с глаз едкий пот. Целеуказатель воспроизвел перед его глазами контур лица Кирены, и он прогнал изображение, скрипнув зубами от напряжения.

— Да. Изменение. Назначенный час.

— Что произойдет?

Тревога в ее голосе нектаром ласкала его слух. Аргел Тал не понимал почему, но чувствовал себя сильнее, прислушиваясь к ее прерывистому дыханию… к ускорившемуся биению сердца… к согретому страхом голосу. Слезы падали на его лицевой щиток, и даже от этого его мышцы наливались новой силой.

Мы питаемся ее жалостью, возникла в голове неожиданная мысль.

— Ты умираешь? — спросила она сквозь слезы.

— Да. — Его собственный ответ вызвал шок, поскольку он этого не ожидал, но все же понял, что это правда, в тот самый момент, когда ответил. — Думаю, что умираю.

— Что я должна сделать? Пожалуйста, скажи.

Он ощущал кончики ее пальцев на забрале шлема, несущие прохладу и немного успокаивающие боль. Как будто ее холодные пальцы касались прямо его воспаленной кожи.

— Кирена, — проворчал он не своим голосом. — Таков план примарха.

— Я знаю. Ты не умрешь. Лоргар этого не допустит.

— Лоргар. Поступает. Так, как должен поступить.

Он чувствовал, что его голос слабеет, а сам он выскальзывает из реальности, словно погружаясь в наркотический сон. Мысли, пробуждая звенящее эхо, разделились на две неконтролируемые части.

Он видел ее, видел закрытые глаза, из которых еще сочились слезы, каштановые локоны, спадающие на лицо. Но он видел не только это — биение пульса на виске, где под тонкой, слишком человеческой кожей подрагивала вена. Слабое, прерывистое биение ее сердца, перекачивающего в ее хрупком теле жидкую жизнь. Запах ее души, с каждым мгновением рвущейся наружу всю ее жизнь, выходящей с дыханием, пока она не перестанет дышать. Она пахнет жизнью и уязвимостью.

Все это каким-то образом разожгло в нем желание, похожее на жажду битвы, на голод, но сильнее их обоих, настолько яростное, что причиняло боль. Ее кровь будет пощипывать язык и петь в пищеварительном тракте. Ее глаза станут сладкими жевательными шариками, увлажняющими рот. Он сломает ее зубы и будет перекатывать во рту осколки, а потом вырвет ее язык из окровавленных губ и проглотит эту полоску живой плоти целиком. А потом, лишившись языка, она будет стонать и захлебываться, пока не истечет кровью и не умрет перед ним.

Она добыча. Человек. Смертный. Она умирает каждую минуту, и ее дух обречен плавать в Океане Душ, пока его не проглотит один из нерожденных.

И кроме этого, она — Кирена. Блаженная Леди. Единственное существо, к которому он пришел в самую страшную минуту своей жизни, когда его тело сломалось, а вместе с ним сломалась и его вера.

Ее уничтожение принесет радость. Ее жалость поддержит его, даже обогатит.

Но он не причинит ей зла. Он может, но не сделает этого. Ярость, появившаяся ниоткуда, перед осознанием этого мгновенно испарилась. Он не станет рабом своих диких желаний, какими бы сильными они ни были.

Он никогда не предаст своих братьев и не свернет с пути, указанного Лоргаром. Всегда существует выбор, и он предпочтет страдать, как предопределено его примархом, выдержит все изменения, чтобы другим не пришлось их терпеть. Человечество выживет благодаря силе немногих избранных.

— Аргел Тал?

Она произнесла это имя со странной нежностью, как произносила его всегда.

— Да. Мы Аргел Тал.

— Что происходит?

Он сумел ободряюще улыбнуться. Улыбка расколола керамит шлема, и лицевой щиток улыбнулся вместе с ним. Она не могла увидеть злобно ухмыляющуюся демоническую физиономию.

— Ничего. Просто изменение. Присмотри за мной, Кирена. Спрячь от Аквилона. Я могу себя