— Как прикажете, Живодер, — Вариэль услышал, как офицер говорит мимо вокса, занимаясь приготовлениями. Переправление личного состава с корабля на корабль в ходе подобной операции едва ли можно было назвать чем-то необычным, однако это требовало определенного творческого планирования из-за запуска десантно-штурмового флота и обилия членов экипажа в ангарах.
— Командир палубы? — прервал Вариэль организационную деятельность человека.
— Да, сэр?
— Я выполняю личное поручение лорда Гурона. Если ты подведешь меня, то подведешь нашего господина.
— Я не подведу, сэр.
Вариэль оборвал связь и зашагал.
— Флот Корсаров перестраивается для высадки, мой повелитель.
Возвышенный не ответил. Он просто наблюдал.
Атраментар Малек проследил за взглядом господина.
— Талос был прав. Первая фаза оказалась смехотворно легкой.
Ему ответил Гарадон. Второй терминатор сжал массивный боевой молот обеими руками, словно готовясь к непосредственной угрозе.
— Легкой для нас. Уверен, если бы он поручил проникнуть в крепость Красным Корсарам, те бы потеряли многие часы на нескоординированные серии убийств. Ты недооцениваешь искусство наших Когтей, брат?
В ответ Малек только заворчал.
Возвышенный прорычал свой первый приказ за последнее время, и смертные офицеры мостика приступили к его исполнению.
— Запустить «Громовые ястребы», чтобы забрать Когти.
Улыбнувшись, насколько это вообще позволяли его искривленные челюсти, Возвышенный посмотрел на телохранителей.
— Взгляните, что мы совершили здесь, — прошептал он. Существо медленно выдохнуло, подражая последнему затрудненному вздоху умирающего. — Взгляните, как мы принесли бурю на лишенный погоды мир. Подбрюшья темных боевых кораблей образуют тучи. А дождь — пылающий град сотни десантных капсул.
— Начинается, — произнесло создание.
XXI
НЕПОВИНОВЕНИЕ
Они подошли к очередному перекрестку.
— Ненавижу это место, — проворчал Меркуциан.
— Ты все ненавидишь, — отозвался Сайрион. Он постучал кулаком по голове, пытаясь перезапустить отказывающий ретинальный дисплей. — Мой гололит все еще работает с перебоями.
Талос указал клинком Кровавого Ангела в направлении восточного коридора.
— Сюда.
Стены сотрясались. Гурон явно преуспел, лишив Виламус энергии, необходимой для активации последних внешних укреплений. Дрожь воздуха могла означать только то, что спускается первая волна штурмовых транспортов, а десантные капсулы пробивают ломкую кладку.
— Гурон направится к генным хранилищам, — передал по воксу Меркуциан. — Бой не будет быстрым, однако времени у нас все еще в обрез.
Талос перескочил через стену из тел, несомненно, оставленную отрядом терминаторов Корсаров на пути к основному генераторуму.
— Ему придется пробиваться через сотню Странствующих Десантников, — сказал пророк. — Им известно, зачем этот покрытый шрамами ублюдок здесь, и они соберутся вместе, чтобы остановить его.
Первый Коготь занимался именно тем, что им удавалось лучше всего каждый раз, когда грозил честный бой — бежали в противоположную сторону. Талос возглавлял стремительный бег стаи.
— Он разделит силы, чтобы раздробить остатки защитников. Если на этом участке есть Странствующие Десантники, то Красные Корсары будут платить кровью за каждый шаг. Некоторых врагов необходимо разделять, прежде чем завоевывать.
Ксарл рассмеялся.
— С каких пор ты начал проявлять внимание к боевым инструктажам?
— Когда появилась вероятность, что я встряну во что-то настолько дурацкое.
В зал, который находился перед ними, из бокового помещения высыпало отделение слуг. На их табардах была видна падающая звезда Странствующих Десантников. По мнению Талоса, не нужно было быть пророком, чтобы усмотреть в этом дурное предзнаменование.
Огонь лазеров хлестнул мимо них и по ним, оставляя на броне уродливые угольно-черные отметины. Первый Коготь даже не замедлился — они прорвались сквозь порядки солдат, словно зимний ветер, оставляя за собой падающие тела и отсеченные конечности.
Клинок Ангела шипел и трещал, его силовое поле выжигало пятна крови. Они испарялись, исчезая с мерцанием дымного пламени, и оружие стало чистым спустя считанные секунды после того, как в последний раз забрало жизнь.
Узас споткнулся, замедлился и нарушил строй.
Талос выругался и оглянулся через плечо.
— Брось черепа, — произнес он по воксу.
— Черепа. Черепа для Трона Черепов. Кровь для…
—
Узас повиновался, с усилием отойдя от тел, и ускорился, чтобы догнать братьев. Вероятно, сквозь его искаженное восприятие пробилось ощущение спешки. Талос сомневался, что брат послушался из-за внезапно обретенной способности выполнять приказы.
Септим не мог удержаться. Ему никогда это не удавалось. Садясь в кресло, он всегда обнаруживал, что ухмыляется, как в детстве, когда был мальчиком, который хотел стать пилотом.
Марук проверил застежки на кресле второго пилота. Ему было куда менее весело.
— Ты
Продолжая по-ребячески улыбаться, Септим плавно заговорил по-нострамски.
— Это «да» или «нет»? — Марук пристегнул последний ремень.
Септим не ответил. Он потянулся рукой к гарнитуре.
— «Черненый» готов к запуску. Запрашиваю окно.
Вокс малого радиуса затрещал в ответ.
Одновременно с этим корабль начал дрожать в такт собственным воющим двигателям. Ангар за бронированным окном был целиком занят слаженной суетой, полускрытой волнами ряби от жара дюз. Маруку были видны ковыляющие сервиторы, которые освобождали пусковую палубу, погрузчики с пустыми захватами, отъезжающие от посаженных летающих машин, несколько содрогающихся под нарастающий визг кормовых ускорителей «Громовых ястребов». Своими скошенными крыльями и зловещими носами все десантно-штурмовые корабли чрезмерно напоминали агрессивных птиц. На броне корпуса каждого из них были изображены крылья животного, повторяющие очертания металлических крыльев. На покатом металле машины Септима, «Черненого », был нарисован распростертый костяк вороньих крыльев, тянувшихся к турелям.
Хотя он и работал возле отрубающих пальцы, дробящих конечности и рвущих барабанные перепонки промышленных ловушек, за всю жизнь ему не доводилось видеть машины с более злобным видом, чем
