квадроциклы и самоделки самого ужасного вида. Странный мир, дороги есть, а автомобили большая редкость… Да и с топливом тяжело, многие используют суррогаты, — с наслаждением ворчал Себастьян. — Канал каждый день поставляет по 200-литровой бочке бензина, но вы же понимаете, что всё достаётся избранным. Потому и цены на рынках такие.
Сколько и чего даёт канал, мало кто знает. Очень немного, уверяет дед, если смотреть на количество человек, на которые всё это так или иначе размазывается. Точнее, все масло достаётся верхушке, а те банчат ништяком на рынках. Жёсткая система, насквозь рыночная.
Местечко, где стоит речной кордон, называется Старый Порт, в этом районе Марселя хозяин кордона когда-то работал. А речушка по соседству, где стоит рыболовная сеть — это Рона. Дедок густо пудрит нам мозги, пытаясь убедить, что они тут типа просто живут, занимаясь лишь рыбалкой и, изредка, охотой, — траппер, да и только. А вот почему он ушёл из своей общины, и куда она делась, не говорит. Мне же очевидно, что дед трудится наблюдателем. А в чьих интересах? Кайенна рулит?
Не успел я начать разговор на берегу, как над нами повисла тёмная туча, по воде застучали первые крупные капли дождя. Быстро укрыв лодки и захватив небольшие презенты, мы отправились в сухую и тёплую избу. Данька остался на улице, парень грустно сидит под козырьком, смотрит за рекой и лодками. Надо бы Zicke на смену послать, пусть пацан горячего чайку попьёт. Нашего, между прочим, чайку. Бывшего нашего.
На столе средней величины с пластиковым покрытием стоит тарелка с лепёшками, лежат несколько копчёных рыбок, угощение от хозяев. Рыба отменная! В Амазонке серьёзные экземпляры водятся, одни карпы чего стоят, смотреть страшно… Но каждый рыбак знает, что для ухи, жарёхи и копчения лучше подходят жирненькие «локтевички» малых рек. А что, бук я тут видел, может, и ольха есть, а равная смесь таких опилок даёт наилучший результат.
В Форт Россе до сих пор коптильни нет, не успели.
Наша доля сдвинута к стене: несколько банок отечественной тушёнки и сгущёнки, бутылка виски, пачка ирисок и блок сигарет «Мальборо». Пустые банки, остающиеся после редких в анклаве земных консервов, даже в России ценность. А уж тут… Сколько блёсен наделать можно! Мусора на платформе по- прежнему нет, и ещё долго не будет. Даже здесь, в Южной Америке, где сама система переноса людей со всем барахлом уже в начале попаданства окружает мусором каждого нового человека. Всё перерабатывается.
Поликластер пришедших в залив бандюков, который я ищу, называется Доусон, весьма говорящее название. От него до Старого Порта по воде двадцать четыре километра. Другой поликластер, Кайенна, стоит уже на нашей стороне реки, на пару десятков километров выше Доусона. Пока мне ясно, что эти поликластеры-конкуренты находятся в контре неопределённой степени тяжести. Вот и приглядывают за перемещениями своих групп. В самом Доусоне всё непросто, три группировки. Бандитский городок.
Я ничуть не опасался, что наблюдатель Себастьян, если я не ошибаюсь с его второй специальностью, может узнать трофейный катер — не узнает. Самая ходовая модель в США, их сотни тысяч выпущено. Малыш капитально перекрашен, солидно обвешан и награждён таким мотором, который вряд ли тут кому по карману.
— Видишь, дочка, это значит, что на Большую Реку пришли комми, — задумчиво молвил папаша, пригладив назад пиратский хвост не таких уж и седых волос. — Новый этап, теперь все задумаются… Фактор! У вас такой солидный флаг со звёздами, люди так подумают: русские уже сожрали американцев с их штатами.
— Почему же сразу комми, — мягко остановила его Zicke. — Просто мы из России.
— Мадемуазель, бросьте, все русские или комми, или жестокие мафиозо, кто же этого не знает! Вы ведь, судя по всему, европейка, — уверенно отрезал франк-отшельник. — Заметьте, я не уточняю, кто вы именно, Себастьян хочет жить спокойно, проблем нам не нужны.
— Мы и те, и другие, — успокоил его Кастет, поддержав игру. — Мы наш, мы новый мир построим.
— Так наша семья не будем против! — тут же покладисто закивал головой старик, в котором, кроме галльской, текла, похоже, ещё и еврейская кровь. — Свобода, равенство, братство, как можно такое забыть! Только негров опять не пускайте в Париж.
— Нет там никаких негров, отец, точно говорю, — хохотнула сильфида. — Они гораздо севернее, за египтянами.
Себастьян внимал и удивлённо обменивался взглядами с Соней. Дружеский разговор протекал с заранее оговоренным разделением ролей. Если Кастет выспрашивал Себастьяна о всём, интересующем нас, то Ленни старательно и дружелюбно рассказывала аборигенам о России и Русском Союзе. Я же просто слушал, изредка и тихо спрашивая либо уточняя.
— А что у вас с медициной, русские? В Доусоне есть фельдшер, а в Кайенне даже врач, правда, детский.
— Коротко так скажу: в нашем Медцентре весь Союз лечится. Тео там новый зуб вставлял, дорогой, открой рот.
Вот паразитка.
— Два корпуса, отличное оборудование и специалисты…
— О! — Себастьян, несмотря на внешне спокойный и независимый вид, слушал её очень внимательно, несомненно взвешивая резоны. По-житейски это вполне понятно, ласковый телёнок двух маток сосёт.
— Кто-то к вам наведывается? Как вообще обстановка вокруг, не постреливают?
— На Большой Реке почти всегда тихо, люди стараются друг к другу без необходимости не подходить. Сильного на Большой Реке издалека видно, да их все знают! Слабые к берегам жмутся. Но даже бандиты стараются на воде никого лишний раз не обижать, потом ведь не угадаешь, из какого куста картечью по лодке ударят.
— А на дорогах?
— Там бывает всякое, даже реднеки есть, разъезжают. Вся техника в руках желающих пограбить, а они всегда близки к руководству какого-нибудь поликластера.
«Реднеки», наверное, нарицательное. Хотя, если запятнашилась семейка определённого образа жизни из южных штатов…
— Сюда наведываются?
— Случается, но пока нам удавалось договориться.
Значит, какую-то дань с них скребут. Или крыши Кайенны хватает? Столько вопросов… Но подробней он сейчас точно не расскажет: первый визит. Кроме того, мы появились и уехали, репутации у Форт Росса ещё нет, людям присмотреться надо, им здесь жить.
Пойду-ка я, снаружи гляну, ребята всё фиксируют, так что потом послушаем.
Под предлогом острой необходимости отлить я извинился, спросил, где тут ключевое заведение и вышел на улицу. Дождь уже заканчивался.
— Дань, иди в избу, погрей горло… Фотографировал? Хорошо. Я пока тут похожу.
С углов козырька стекали струйки воды. Свежий последождевой воздух, наполненный озоном, ароматами леса и какой-то эфирной энергетикой кружил голову. И не только он.
Буквально за десять минут мы получили такую порцию новой информации, что голова буквально кипела. Французское «пятно» не единично. Это значит, что и наши где-то есть! А может, и ещё раз есть! Много раз есть, так ведь? А магистральная дорога, идущая вдоль берега? Выходит, что предводитель искателей приключений Поль Бокюз, этот крутой true survival man, утащивший наших галлов в район плато, интуитивно оказался прав. Где-то там, на западе, действительно пролегает грунтовая дорога работы Дортреста N1 Смотрящих, сделанная по единому проекту и ведущая неведомо куда. Значит, нужно затевать степной рейд, вполне может быть, что грунтовка подходит к Форт Россу достаточно близко, чтобы мы имели возможность без особого труда выходить на неё. Прежде всего, нужно обогнуть южный лесной массив, примыкающий по берегу к эвкалиптам. А от Старого Порта до грунтовки всего-то с километр по тропе. Значит, если скинуть в этой точке технику…
Перспективы-то какие открываются!
Быстро и тихо обойдя усадьбу по кругу, я заглянул под небольшой навес рядом с закрытым сараем, и
