уплаты налогов. Это нелегко…
— Вы хотите предложить ему кое-что под столом… — понизил голос Спенс.
— Конечно, нет! — возмущенно произнес Доктор — не потому, что он возражал против таких методов, а потому, что считал это средство опасным в данной ситуации. — Мы окажем Тафту услугу, своевременную услугу, которая поможет ему уладить его бракоразводные проблемы.
— Каким образом?
— Как может такой тип, как Тафт, законным путем достать деньги, необходимые для развода, не беря взятки?
— Не знаю.
— Я тебе перезвоню.
Озадачив Спенса, Доктор положил трубку.
В десять часов, когда Спенс вышел из театра после прогона спектакля, сценаристом, режиссером и исполнителем главной роли которого были клиенты ТКА, он обнаружил в вестибюле ждавшего его Фредди Фейга.
— Доктор весь вечер пытался дозвониться до тебя. Свяжись с ним немедленно.
Они пересекли 45-ю улицу, прошли по переулку Шуберта; зайдя в «Сарди», Спенс попросил подключить на втором этаже телефон. В углу просторного пустого зала Спенс Гоулд связался с Доктором, обедавшим в «Чейзене».
— Спенс, я получил сегодня известие от моего брокера. Выпускаются новые акции — «Федерейтед Электроникс». Номинальная стоимость — пять долларов. Биржевая цена уже составляет семь долларов. Она должна в самое ближайшее время подскочить до двадцати или больше. Я собираюсь купить сейчас десять тысяч акций. Я готов уступить Энсону Тафту любую часть этого пакета, если он пожелает.
— Любую часть? — спросил Спенс.
— Или весь пакет, — заявил Доктор. — Так он сможет сорвать куш законным способом. Без мошенничества. Без взятки. Простая, честная сделка. Предложи ему это завтра.
— Хорошо, хорошо, — сказал Спенс и тут же спросил: — А что, если у него не окажется денег?
— Сообщи мне. Я смогу решить эту проблему.
Следующим утром, в девять тридцать, Спенс прибыл в офис Энсона Тафта. Он рассказал о возможности приобретения акций и стал ждать реакции. Тафт молчал. Тогда Спенс произнес:
— Если вам нужны наличные для покупки акций, Доктор достанет их.
Выражение лица Тафта сильно изменилось. Он улыбнулся и сказал:
— Это будет займом. Не подарком. Я не хочу стать жертвой расследования федерального комитета по СМИ.
— Обещаю вам, это будет займом, — сказал Спенс.
— О'кей.
Тафт кивнул.
Через три часа Энсона Тафта по рекомендации Ирвина Коуна посетил мистер Бартон. Молодой, коренастый, смуглый Бартон говорил негромко, произнося каждое слово с излишней тщательностью. Он изложил условия. Тафт сможет получить краткосрочный займ величиной в пятьдесят тысяч долларов. Принимая во внимание риск, связанный с приобретением новых акций, Тафту придется выплачивать пять процентов от этой суммы еженедельно.
Тафт слушал, проделывал в уме арифметические операции. Десять тысяч акций при недельном подъеме на пятнадцать пунктов принесут доход в сто пятьдесят тысяч долларов. Пять процентов от пятидесяти тысяч долларов за этот промежуток времени составят две с половиной тысячи долларов. Он сможет продать акции, вернуть кредит вместе с грабительскими процентами и положить себе в карман более ста сорока пяти тысяч долларов. Даже после уплаты налогов у него останется достаточно денег, чтобы рассчитаться с женой.
В худшем случае, если ему придется продержать акции на руках в течение двух недель, проценты возрастут до пяти тысяч долларов — сущий пустяк по сравнению с прибылью. Если курс возрастет только на десять, а не на пятнадцать пунктов, он все равно получит девяносто тысяч долларов. Тафт принял предложение мистера Бартона. Они пожали друг другу руки; Бартон обещал, что деньги поступят к Тафту достаточно быстро и он успеет купить акции.
Позже, днем, в офис Доктора позвонил его старый друг, Кошачий Глаз Бастионе.
— Док? Мой парень был там сегодня утром. Мы сделали хорошее предложение. Считай это одолжением тебе. Пять процентов в неделю. Пятьдесят тысяч.
— Спасибо, Кошачий Глаз. Но не забудь — когда он попадет в затруднительное положение, сначала позвони мне. Прежде чем ты что-либо сделаешь.
— Ты меня знаешь, Док.
Помолчав, Бастионе добавил с некоторым смущением:
— Док… может быть, ты сделаешь кое-что для меня…
— Конечно, Кошачий Глаз! Что угодно!
— У меня здесь есть одна девушка. Славная маленькая итальянка. Она умеет трахаться и держать язык за зубами. Никогда не поставит мужчину в неловкое положение. В конце концов, у меня есть жена и дети. Ну, ты сам все понимаешь, — сказал Бастионе тоном студента-первокурсника.
— Конечно, Кошачий Глаз. И что?
— Она не удовлетворена тем, что поет в «Ше Пари». Говорит, что с ее голосом и грудями она может стать звездой в кино и на телевидении. У меня нет связей на телевидении.
— Ты считаешь, что она может стать звездой, Кошачий Глаз?
— Видел бы ты ее груди. Но голос… — честно признал Кошачий Глаз. — И все-таки пристрой ее в какое-нибудь шоу, ладно? При каждом свидании я устаю от ее жалоб и слез. Она говорит, что я гублю ее жизнь и карьеру. Теперь она уже начинает ныть до того, как мы забираемся в постель. Ладно бы только после. Я могу быстро заснуть. Но так это убивает все удовольствие от секса. Ты меня понимаешь.
— Кошачий Глаз, — сказал Доктор, — если эта сделка с Тафтом состоится, я ее пристрою в Си-би-эн. Если нет — найду другой способ.
— Спасибо, Док, — с благодарностью в голосе произнес Бастионе. — Я знал, что ты поймешь.
Акции «Федерейтед Электроникс» были выпущены, как планировалось, с номинальной стоимостью пять долларов, но продажная цена на Западном побережье сразу составила девять долларов. Энсон Тафт узнал эту новость во время совещания. Секретарша вручила ему записку. Эта высокая блондинка по имени Баффи, казавшаяся в рабочие часы неприступной и деловитой, была любовницей Тафта. Она могла, отказывая Тафту, доводить его до состояния безумия, что отражалось на работе всей компании. Бешенство Тафта представляло опасность для карьер и целых программ. Отдав записку боссу, Баффи отошла к двери, подождала, пока Тафт читал ее, и посмотрела на него. Их глаза встретились. Они оба умело скрыли свое ликование. Через неделю-другую они смогут пожениться.
На третий день после выпуска акций «Федерейтед Электроникс» Коун позвонил Энсону Тафту. Заставив ждать трех других абонентов, Тафт ответил Доктору.
— Как наши дела, мистер Коун?
— Сегодня курс продажи — четырнадцать с половиной, покупки — тринадцать с половиной.
— Отлично! — радостно отозвался Тафт, быстро вычисляя в уме. Десять тысяч умножить на тринадцать с половиной. Прибыль уже составила восемьдесят пять тысяч, хотя прошла только половина недели.
— Вы можете выйти сейчас из игры с хорошим наваром, — осторожно предложил Коун.
— Я подожду, — сказал Тафт. — До двадцати!
— О'кей, — отозвался Доктор, ожидавший такого ответа.
Затем он добавил легкомысленным, шутливым тоном:
— Не забывайте, говорят, что на Уолл-стрит водятся три вида животных: быки, медведи и кабаны.
Они оба рассмеялись. Доктор положил трубку и тотчас позвонил своему брокеру на Беверли- драйв.
