— Свои обычные слова. Об интернах. Только на этот раз она упомянула конкретно тебя.
— Она ревнует! — сказал Айзи. — Я говорил тебе, что она пыталась прижать меня в чулане, где хранится белье?
— Старая леди Риан? — удивилась молодая медсестра.
Поняв, что он шутит, девушка засмеялась. Айзи воспринял это как сигнал к действию. Он принялся засовывать руку между двумя верхними пуговицами ее накрахмаленного белого халата, чтобы добраться до грудей, считавшихся самыми твердыми в больнице.
— Не надо! — запротестовала она.
Айзи едва не отказался от своих намерений, но девушка тихо объяснила:
— Мне предстоит носить этот халат еще два дня.
Она расстегнула верхнюю пуговицу.
Айзи сунул руку под халат и прикоснулся к большой теплой груди — девушка никогда не носила лифчика. Ее сосок начал реагировать. Когда Айзи ввел язык в рот девушки, сосок стал твердым. Он вытащил грудь из халата, начал целовать ее. Через несколько мгновений она прижалась к нему с такой силой, что ему стало трудно дышать.
Другой рукой он принялся расстегивать остальные пуговицы халата.
Наступил момент, когда они оба поняли, что следует сделать. Все происходило без слов.
Он отпустил ее; его переполняло предвкушение. Она запахнула халат, выглянула в коридор, чтобы убедиться в том, что там никого нет, и выскользнула за дверь. Выждав несколько секунд, он повторил ее маневр.
Оказавшись в абсолютно темном чулане с чистым бельем, среди полок со свежими наволочками, простынями и полотенцами, он снова принялся целовать ее груди. Сбросил с ее плеч комбинацию. Девушка осталась обнаженной по пояс. Айзи сожалел о том, что в чулане темно, он не мог полюбоваться ее великолепными грудями, доставлявшими радость его рукам и губам.
Уединившись с ней в чулане, Айзи мог не сдерживать себя. Комбинация соскользнула вдоль бедер девушки и упала на пол. Она протянула руку к его ширинке, нащупала пуговицы и начала расстегивать их. Он знал, что помогать ей нет необходимости. Она вытащила его член из брюк.
Теперь началась самая сложная часть действия. Айзи должен был усадить ее на одну из полок, чтобы она смогла раздвинуть ноги и впустить его в себя. Это требовало совместных усилий, поскольку всегда существовала опасность, что при неосторожном контакте он кончит слишком быстро и все испортит.
В подобные мгновения он мог радоваться тому, что был невысоким. Более рослые интерны сталкивались с трудностями, занимаясь любовью в чулане. Молодой Коэн идеально подходил медсестре по росту. Она помогла ему. Она обладала весьма узким влагалищем для девушки с такими бедрами, но это обстоятельство лишь увеличивало удовольствие. Овладев девушкой, он помог ей поднять ноги. Она обхватила его ими; он испытал восхитительную боль. Они принялись совершать ритмичные движения. Наконец Айзи почувствовал, что она приближается к оргазму. Он начал двигаться быстрее; они кончили одновременно.
Переводя дыхание, молодой Коэн понял, что он нуждался в сексе — противоядии от страха, вызванного встречей с Кошачьим Глазом Бастионе. Он услышал голос, донесшийся из громкоговорителя:
— Доктор Коэн… Доктор Айседор Коэн… Доктор Коэн…
Прошло меньше двух недель с того дня, когда Айзи зашивал молодого комика. На одиннадцатый день он нашел в больничном почтовом ящике адресованную ему записку. «Пожалуйста, позвони по телефону 4772».
Номер был ему незнаком. В обеденный перерыв он позвонил. Айзи тотчас узнал ответивший ему голос.
— Привет, Док. Я о тебе беспокоился. Я не люблю оставаться должником. Ты делаешь что-то для меня. Я делаю что-то для тебя. Мы квиты. Я знаю, что ты не берешь деньги. Если бы ты принадлежал к братве, я мог бы рассчитаться с тобой, наехав на твоего врага. Но в твоем случае необходимо что-то другое. Наконец я придумал. Ты играешь на скрипке. Руководишь ансамблем. Работаешь несколько дней в неделю. В разных местах. Где придется. Так вот — у меня есть для тебя работа. Два вечера в неделю. Пятница и суббота. В моем маленьком заведении на Кларк-стрит. Легкая работа. Хорошие деньги. Тебе будет оставаться тридцать-сорок долларов в неделю. Регулярно. Что скажешь?
— Я… я дежурю каждую вторую субботу, — ответил Айзи.
— Договорись с кем-то из коллег.
— Я…
— Послушай, малыш, я прошу тебя сделать то, что ты уже делаешь. Но только за хороший гонорар. В чем проблема?
— Я подумаю.
— Пока ты думаешь, земля будет вращаться, ты только потеряешь время. Соглашайся! Скажи «да».
Айзи промолчал.
Бастионе позвонил еще два раза, прежде чем Айзи наконец сдался.
— Хорошо! — сказал Бастионе. — Кажется, евреи приносят мне удачу.
Доктор Айседор Коэн уговорил двух других интернов подменять его по пятницам и субботам. Пять дней и вечеров в неделю он был врачом Синайской больницы. Но в шестой и седьмой вечера он становился руководителем ансамбля, игравшего в одном из клубов Бастионе. Это место кишело проститутками и коммивояжерами. Однако он мог не опасаться, что ему не заплатят и что ему придется отдать своим коллегам гонорар, превышающий его собственный.
Условия были хорошими; они позволяли ему трижды в неделю приглашать женщину, которая убиралась в доме и гуляла с папой, когда погода этому благоприятствовала. Да, он работал на Бастионе в мафиозном клубе, но так поступил бы любой нуждающийся в деньгах человек. Что плохого в том, что он будет исполнять там музыку? «Я добросовестно выполняю свою работу, — говорил он себе, — получаю деньги и не задаю никаких вопросов».
К тому же это будет продолжаться недолго, успокаивал себя Айзи. Найдя себе постоянную работу в больнице, возможно, даже в «Раш Мемориал», он сможет навсегда расстаться с музыкальным бизнесом. Однако он не тешил себя иллюзиями. Еврей, какое бы образование он ни получил, имел мало шансов устроиться в хорошую «белую» клинику. Но Айзи имел диплом с отличием, и главный врач Синайской больницы обещал замолвить за него слово перед своим однокашником, возглавлявшим «Раш». Поэтому это было возможным.
Его цель — стать преуспевающим врачом с хорошей еврейской практикой — казалась вполне достижимой. Он обещал себе после ее осуществления не только бросить музыку, но и поменять свои очки с массивной оправой на пенсне — подобное тому, что носил судья Верховного суда Феликс Франкфуртер, на которого он, по мнению некоторых людей, походил.
Так все и будет. Он получит должность в «Раше», оставит музыку и в конце концов создаст свою практику.
Но однажды, столкнувшись с серьезной проблемой, Кошачий Глаз Бастионе отдал приказ: «Найди мне того маленького еврея!» Когда помощник Бастионе растерялся, босс раздраженно выпалил: «Маленького еврея! Того, что играет в ансамбле на Кларк-стрит!»
— А, этого? Ясно!
— Найди его!
Помощник ушел, рассеянно кивая. Бастионе сел в кресло в своем кабинете, сдвинул шляпу на затылок и потрогал пальцем кольцо с камнем.
Вскоре после того, как Доктору Коэну, маленькому еврею, позвонили в больницу, он снял белый халат и явился к Бастионе.
Босс заговорил с ним весьма дружелюбно. Сдержал ли он свое слово? Обеспечил ли Доктору
