Зиверс наткнулся на свежую могилу. С помощью саперной лопатки, предусмотрительно захваченной путешественниками, им удалось быстро раскопать захоронение. Осмотрев вытащенные из могилы изувеченные тела, Хильшер произнес:
– А вот, собственно, и пришельцы, против которых наш лесник и затеял всю эту свистопляску с минным полем.
– Серьезный противник. – Вольфрам присел на корточки и указал пальцем на пулевые отверстия. – В каждой голове – дырка! Даже у этого, разорванного пополам миной, голова продырявлена.
– Контрольный, – согласился Хильшер, – чтобы уж наверняка!
– Стяните с них куртки! – распорядился профессор. – Нужно посмотреть, может, есть похожие татуировки.
– Есть! – радостно сообщил Бруно, особо не церемонясь с мертвецами. – У всех номера и оскаленные псы под метлами.
– Только даты разные…
– Тела свежие, с момента смерти прошло не больше двух-трех суток, – определил Бруно, как-никак – доктор медицины, профессор.
– Отлично! Значит, остаточное излучение сопредельного мира еще велико… Можно попытаться открыть врата. А получится или нет – это мы сейчас проверим! – оптимистически заявил он. – Подходите поближе ко мне, ребятки.
Они сгруппировались примерно в центре полянки.
– Что с минами делать будем? – спросил Вольфрам.
– Пусть себе стоят! – отмахнулся старик.
– Подходите поближе ко мне, ребятки, – сказал профессор, сверяясь с часами, – время! Все готовы?
Получив утвердительный ответ, старик начал обратный отсчет:
– Драй. Цвай. Айн…
Зиверс почувствовал, как на него навалилась чудовищная тяжесть. Он сопротивлялся этой нагрузке что было сил, но они стремительно таяли. Во рту появился металлический солоноватый привкус крови. Голову сжало тисками, а в глазах потемнело. Последнее, что он почувствовал, прежде чем потерять сознание, как сдирает кожу на его лице грубая ткань рюкзака Бруно.
Глава 5
Дальний Восток.
Россия. Тереховское охотоведческое хозяйство.
Мерзкие исчадия преисподней рвали на части его безвольное тело, а он был не в силах даже пошевелить руками. Он мог лишь кричать, зная заранее, что никто не придет ему на помощь. Твари тоже это знали и не спешили, упиваясь безнаказанностью. Размазывая темную тягучую кровь Вольфа по своим бледным, обезображенным смертью лицам, они довольно урчали. Одна из тварей ухватила когтистой лапой руку егеря, приподняла ее повыше и с хрустом принялась отгрызать пальцы. Пес закричал, забился в истерике – никогда еще он не испытывал такого животного ужаса, даже когда попал в плен к виртуозам в области пыток китайцам.
– Мы пожрем твое теплое тело, Пес! – урчали твари, сдирая с него кожу. – Мы поглотим твою душу, Вольф! Вольф… Вольф… Вольфыч! Вольфыч, мать твою! Да очнись же ты, наконец!
От полновесной пощечины голова Вольфа дернулась, и он выпал из кошмарного сна. Раскрыв глаза, Вольф увидел занесенную для повторной пощечины здоровую Пашину ладонь и резко вскинул вверх левую руку, блокируя удар. Правой рукой егерь инстинктивно саданул бугая под дых. Паша охнул и сложился пополам, уткнувшись посеревшим лицом Вольфу в живот.
– Ты… чего… – хватая ртом воздух, прошипел Паша, – сдурел?
Пес небрежным движением оттолкнул бугая в сторону и уселся на лежанке.
– Какого хрена?! – выругался он, заметив багровый солнечный диск, готовый вот-вот скрыться за горизонтом. – Сколько же я спал? Ты как? – Вольф повернулся к Паше. – Не сильно я тебя?
– Бывало и хуже, – философски ответил Паша, потирая ушибленное место. – Ты чего с цепи сорвался?
– Сон плохой. Кошмар. – Вольф внутренне содрогнулся, вспоминая, как хрустели костяшки пальцев под острыми зубами твари. – Паша, объясни мне, что происходит? Как мы могли проспать до самого вечера?
– Вольфыч, я сам ничего не понимаю! Едрен батон, как же чердак трещит, – пожаловался Паша, – словно паленой водки вчера обожрался! А ведь пили только фирменную конину… Я минут двадцать назад проснулся! Башка не варит! Коньячку стопку принял – слегка полегчало. Огляделся, а в домике, кроме нас с шефом, нет никого! Петра Семеныча тряхнул – а он даже ухом не ведет. Я было подумал, что он кони двинул. Нет, дышит! Я тогда к окошку – а на дворе-то уже вечереет! Тут ты заорал, словно тебя на куски режут! Я на улицу… Ты орешь благим матом, а не просыпаешься! Пришлось мне тебя того, реанимировать. Ты уж не серчай – перетрухал я!
– Да ладно! – отмахнулся Вольф, хотя отбитые щеки до сих пор пылали. Видимо, дело не обошлось одной пощечиной, а рука у Паши оказалась тяжелой.
Вольф потер пальцами виски, и терзавшая его головная боль слегка притихла.
– И где, черт возьми, наши иностранцы?
– Джип здесь.
– Это и я вижу, а сами-то они где?
– А это что такое? – Вольф обнаружил на предплечье среди многочисленных укусов мошкары болезненную припухшую ранку. – На комариный укус не похоже, на чирей тоже.
– Да это же след от укола! – догадался Паша. – Я год в «дурке» санитаром работал, такого добра насмотрелся!
Он судорожно скинул футболку. На его левой руке обнаружился точно такой же след от инъекции.
– Писец! – выругался он. – Вот и ответ на твой вопрос. Нам с тобой вкатили хорошую дозу снотворного или какого-нибудь наркотика! То-то башка так трещит! Вот твари!
– Кто? Да и зачем вся эта суета с нашим усыплением?
– Не знаю, Вольфыч. Кроме немцев залетных, больше некому! Давай Петра Семеныча растолкаем, – предложил Паша, – может, он в курсе всех этих заморочек.
С Петром Семенычем Паша с егерем возились больше получаса. Лупцевать своего босса по щекам Паша побаивался. А ну как рассердится и прогонит на хрен из конторы? А своим местом Паша дорожил. В конце концов Вольф окатил толстяка холодной водой из ковша. Петр Семеныч недовольно завозился на кровати, но глаза так и не открыл. После второго ковша Петр Семеныч с трудом разодрал припухшие слипшиеся веки. Его взгляд был мутным – Петр Семеныч до сих пор не мог прийти в себя.
– Шеф, шеф, – затараторил Паша, – вы как?
Петр Семеныч провел ладонью по мокрому лицу:
– Вы что творите, засранцы? Что за дурацкие шуточки?
Постепенно к Пашиному боссу возвращался начальственный тон. Босс приподнялся с подушки, но тут же со стоном рухнул обратно, схватившись руками за голову.
– Паша, – раздраженно бросил он здоровяку, – мы чего вчера пили?
– «Хэннесси», – тут же отозвался Паша.
– Ты его что, на рынке брал?
– Петр Семеныч, – обиженно засопел Паша, – там же, где и обычно! У Левандовского. Продукт качественный, голову даю!
– Сдалась мне твоя голова! Тут своя на куски разваливается! Дай мне упаковку «алкозельцера». Там в рюкзаке… в кармашке.
– Не поможет, Петр Семеныч.
– Это еще почему?
– Нас какой-то гадостью ширнули! Если поищете внимательно, то обнаружите такой же след от укола.
