Том 6. Дураки на периферии

слабости. Снова поднимается). Это ничего, мой разум жив, идея цела полностью, в одном только теле лежит гнездо голода, а больше нигде! Я встану еще и брошусь вперед до победы! Да здравствует… (Забывается).

Гармалов (подымаясь от ребенка к Суените). Ты чего ж здесь дисциплину распустила, что еды нету и дети помирают?!

Суенита. Умер один наш ребенок: ты его хлебом обкормил. Больше никто — все живы. (Забываясь, напевает). Ну-лимбатуйя, нулимбатуйя, Аляйля бедная моя… (Хватает ребенка). Слабый ты мой! (Несколько успокаивается, кладет ребенка вплотную к Хозу). Согревай его!

Хоз. Я сам холодею.

Гармалов. Прочь горе! Опомнимся! Мы не семейство, мы все человечество! Пора теперь и трудиться — давай мне наряд, пока ум опомнился.

Суенита. Опусти в море этот тюремный кузов. Поправь на нем погуще колючую проволоку, мы рыбы наловим, мы тогда наедимся…

Гармалов. Ага, это рационализация, я понимаю! Я вентерь, я ловушку сделаю для подводной рыбы, я это знаю. А приманку где взять?

Суенита. Я дам ее тебе потом.

Гармалов. А веревку толстую?

Суенита. В колхозе сыщи.

Гармалов. Там нету.

Суенита. Тогда я волосы обрежу свои…

Гармалов. Не надо — я веревку пойду построю. (Уходит) .

Суенита. Дедушка Хоз!

Хоз молчит.

Суенита. Дедушка! Вставай! Скоро вечер, разводи костер — мы уху будем варить.

Хоз молчит.

Суенита. Антошка! Вставай — скоро есть начнем.

Антон молчит.

Суенита (близко склоняясь к Хозу). Дедушка Иван! Ты притворяешься? (Ощупывает его). Нет, он умер уже: его нету!.. Дедушка! Не притворяйся, у тебя щека теплая… Дедушка Иван, ведь смерть — пустяк, а ты умер! (Тихо плачет над Хозом).

Антон. Неприлично глядеть, если плачут над чуждым человеком… У меня один глаз не закрылся — я все вижу!

Суенита. Он Карла Маркса знал и счетоводом у нас работал, вот я и плачу. Я хозяйка в колхозе, я должна его жалеть.

Антон. У меня чистый разум, а это диалектика! Слезам не возражаю.

Суенита. Спи, Антошка!

Антон. Сон без пищи заменяет хлеб. Я сплю.

Суенита. Если все помрут, я одна останусь. Кому-нибудь надо быть, а то плохо станет на свете, вот что.

Хоз (встает и садится). Думал, что умер, засмеялся и проснулся.

Суенита. Не будешь больше умирать?

Хоз. Не выходит ничего, девочка, смерть же — это вещь несерьезная.

Суенита (садясь рядом с Хозом). А как же ты будешь теперь?

Хоз. Никак. Буду неподвижно томиться среди исторического теченья. Я такой же пустяк, как все живое и мертвое. Понять все можно, сирота моя, а спастись некуда.

Суенита (печально). Ты уйдешь от нас?

Хоз. Я пойду. Вы надоели мне со своей юностью, энтузиазмом, трудоспособностью, верой в будущее. Вы стоите у начала, а я знаю уже конец. Мы не поймем друг друга. Прощай Суня!

Суенита. Прощай, дедушка, навеки! (Бросается к Хозу, обнимает его и целует в губы).

Хоз (держит Суениту в объятиях). Навеки?! Нет, с тобой навеки прощаться нельзя… Я еще вернусь к тебе, но — не скоро! Когда и ты уже будешь старушкой, бедная, худая моя, глупая теплота моего старого сердца… (Целует Суениту в глаза. Затем отстраняется от нее и уходит от сцены).

Пауза. На море показывается белый парус маленького рыбачьего судна; над белым полотном паруса — красный флаг. Суенита паруса не видит.

Суенита. Ребенок мой не дышит. Дедушка Хоз ушел. Скоро уже вечер — как скучно мне одной!

Антон (вскакивая на ноги). Я с тобой один остался до полной победы — кто кого — на эн-количество веки веков! (Падает снова на землю) .

Суенита (равнодушно видит парус). Вон корабль наш плывет, хлеб и овцы едут домой… Один мой ребенок не чувствует ничего… Пойду колхоз разбужу.

На сцене остаются лежать Антон и рядом с ним мертвый ребенок Суениты. На море — парус. Пауза.

Антон (вскакивая в рост). Пора вперед!!!

Мгновенно исчезает.

Занавес

Конец

1932–1933

Голос отца

Пьеса в одном действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Яков

Бывший служащий

Милиционер

Кладбище. Железная низкая решетка. За решеткой — у изголовья могилы — вертикально поставленный тесаный камень, с надписью: «Александр Спиридонович Титов. Инженер. Продолжатель дела Уатта и Дизеля. Скончался в 1925 году, жития его было 38 лет и 3 месяца. Мир праху твоему, великий труженик для облегчения участи людей».

У могилы — старое дерево. На могиле несколько жалких жестяных цветов, издавна оставленных здесь. На втором плане видны такие же надмогильные камни и деревья.

Вечернее время. Кладбище пусто.

Появляется Яков, юноша лет девятнадцати-двадцати. Он входит за решетку, на могилу отца.

Молчание.

(В дальнейшем идет диалог между сыном, Яковом, и отцом его, говорящим через сердце Якова, — голосом, однако, того же сына; т. е. Яков говорит, спрашивает и отвечает сам себе; но в голосе сына и отца