купец, тоже теперь медведь.
— Чего будем делать, служивый? Неужто нам в лес бежать?
А отставной Иван отвечает:
— Не надобно. Смотри-ка, в лесу нас охотники побьют. В лес мы успеем.
— А чего ж нам нынче надобно? Головушка наша горькая! Медведи мы!
Отставной не сробел:
— А чего нам надобно? Медведей в купцах не бывает. Зови гостей со всех волостей, гулять будем. Не пропадать же твоему товару-добру!
Видит купец — правду говорит Иван отставной. Велел он слуге позвать гостей со всех волостей.
Явились гости — и те, кого звали, и те, кто про зов издалека слыхали. Поели гости, попили, ни крошки, ни капли в трактире не оставили и чашки-ложки домой побрали: к чему медведю посуда?
Остался купец без добра, без товара. Залез он с отставным солдатом ночевать на полати.
Как мне быть? — говорит.
— А мы ночью в лес уйдем, — говорит отставной. — В городе, в посаде ли медведям жить не полагается, закону нету, штраф будет.
Проснулся ночью Иван и говорит купцу:
— Прыгай, медведь! Нам в лес пора. А я за тобой побегу, а то ты отстанешь от меня.
Купец наладился, прыгнул с полатей и ушибся животом об пол. Полежал он, очнулся, видит — ничего нету в трактире, всю торговлю гости даром поели, и того отставного солдата нету, и сам он не медведь, а опять купец, да победнее, чем был.
Стал купец искать по суду отставного солдата Ивана. А где его сыскать, когда Иван на волю ушел! Да и народ солдата везде привечает, в наказанье его не отдаст.
Пожаловался тогда купец царю Агею. Царь позвал купца и спрашивает его:
— За что ты в обиде на старого солдата?
— Да что, государь, — купец говорит, — ведь он меня в медведя обратил! Я сглупу-то и поверил, а солдат твой весь товар мой, и снедь, и напиток, как есть все гостям даром скормил и сам досыта ел.
Царь Агей посмеялся над купцом.
— Ступай, — говорит, — наживай добро сначала. Противу ума закону нету, а от глупости всегда убыток.
И захотелось тут царю — пусть солдат представит ему историю, чтобы то, чего нету, было бы как по правде. Царь-то думал: «Авось солдат не умнее меня! Раз я царь, сказкой он меня не одолеет, а я над ним посмеюся.»
Велел царь Агей найти отставного солдата Ивана, где он ни есть, где попусту ни гуляет.
Услышал Иван — царь его кличет, и сей же час явился.
— Я вот он, государь, — говорит. — Чего тебе?
Царь сперва велел самовар на стол поставить и чай пить велел Ивану. Налил Иван чаю в серебряную кружку, отлил из нее в блюдце и хотел было опять сесть на стул из резного дерева, да сел на табуретку. Царь тогда говорит ему:
— Ты, Иван, молодец. Слыхал я: ты купца в медведя обратил. А можешь ты и мне штуку представить, мороку какую?
— Могу, государь, я привыкши, да боюсь.
— Не бойся, служба, я люблю сказку-мороку.
— Знаем, — сказал Иван. — Да тут я тебе буду сказку рассказывать, а не ты мне… А который нынче час, государь?
Царь ответил:
— К чему тебе час? А первый будто.
— Стало быть, время! — сказал отставной солдат.
Сказал он так и вдруг воскликнул еще:
— Вода, государь, потопление! Бежим отсюдова скорей, а сказку я после тебе скажу, где сухо будет. Видишь, водополье во дворец нашло!
Не видит царь потопления, и воды нигде нету, а видит: отставной солдат тонет, захлебывается и ртом воздух поверху глотает.
Кричит ему царь:
— Опомнись, служба!
Глядь, а и самому дышать уже нечем: в грудь воды набралось, и в желудке ее полно, и в кишках переливается.
— Спасай меня, солдат!
Иван-солдат схватил царя:
— Агей, плыви бодрей!
Поплыл царь Агей. Видит он — спереди его рыба плывет. Рыба обернулась к нему.
— Не бойсь, — рыба говорит, — Агей, это я, служба твоя.
Глянул царь на себя: и он рыбой стал.
Обрадовался царь:
— Теперь не утонем.
— Нету, никак нет, — отвечает ему рыба Иван. — Живы будем!
Плывут они далее. Из дворца уплыли, по вольной воде плывут. И вдруг перед царем прочь пропала рыба Иван. Слышит только царь — кричит ему со стороны отставной солдат:
— Эй, Агей, плыви левей, а то спереди сеть, будут в ухе тебя есть!
— Услышал царь солдата, а подумать не успел — и попал он в рыбацкую сеть. Глянул царь — и рыба Иван тут же.
— Чего же теперь, служба, делать будем? — спрашивает царь.
— Помирать, государь, будем.
А царю жить охота. Забился он в сети, выскочить захотел, да сеть крепка.
Вытащили рыбаки сеть наружу. Увидел царь Агей, как один рыбак схватил Ивана-рыбу, ободрал с нее ножом чешую и в котел бросил. «Ну, — подумал царь, — с меня чешую драть не будут».
Схватил рыбак рыбу, отсек ей голову и ту голову прочь забросил, а туловище в котел положил. И слышит тогда царь голос отставного солдата:
— Государь ты наш батюшка, а где ж твоя голова?
Захотел царь Агей ответить солдату: «А кожа твоя где? С тебя чешую всю содрали! Чего же ты не спас меня, окаянный?» Да ни сказать, ни крикнуть царь не мог: вспомнил он — головы у него нету.
Ухватил царь руками свою голову. Тут опомнился он и озираться начал. Видит царь — сидит он во дворце, как всегда бывало, сидит на мягком стуле, а против него на табуретке отставной солдат Иван сидит и чай из блюдца пьет.
— Это ты, Иван, рыбой был?
— Я, государь. Кто же еще!
— А кто думал, когда у меня головы не было?
Иван говорит:
— Опять же я, государь. Некому было.
Вскричал тут царь на Ивана:
— Вон из моего царства иди! И чтоб духу твоего слышно не было, и чтоб люди мои не помнили тебя, а забыли!
Ушел от царя отставной солдат и чаю только полблюдца выпил. А царь Агей тотчас по всему своему царству приказал, чтоб никто не смел принимать в свой дом Ивана, отставного солдата.
Пошел Иван ходить. Куда ни придет, куда ни попросится — «Царь пускать тебя не велел», — говорят и ворот ему не отпирают.
Оплошал сперва Иван. Дошел он до своей родни — и родня его не признает: царь, дескать, не велел тебя привечать.
Пошел Иван далее. Что же там?
Просится Иван в избу ночевать:
