— Изволь, девица, — говорит. — Давай мне твою забаву.
Взяла она у Марьюшки серебряное донце — золотое веретенце, а сама думает: «Покажу я ей Финиста не надолго, ничего с ним не станется — дам ему сонного зелья, а через это золотое веретенце мы с матушкой вовсе озолотимся!»
К ночи воротился из поднебесья Финист — Ясный Сокол; обратился он в доброго молодца и сел ужинать в семействе: теща-хозяйка да Финист с женою.
Хозяйская дочь велела позвать Марьюшку: пусть она служит за столом и на Финиста глядит, как уговор был. Марьюшка явилась, служит она за столом, кушанья подает и с Финиста глаз не сводит. А Финист сидит, словно нету его, — не узнал он Марьюшки: истомилась она путем-дорогою, идучи к нему, и от печали по нем изменилась в лице.
Отужинали хозяева, встал Финист и пошел спать в свою горницу.
Марьюшка и говорит тогда молодой хозяйке:
— Мух во дворе много летает. Пойду-ка я к Финисту в горницу, буду от него мух отгонять, чтоб спать ему не мешали.
— А пусть ее идет! — сказала старая хозяйка.
Молодая хозяйка опять здесь подумала.
— Ан нет, — говорит, — пусть обождет.
А сама пошла вслед за мужем, дала ему на ночь сонного зелья выпить в питье и воротилась. «Может, — рассудила хозяйская дочь, — у работницы еще какая забава на такую мену есть!»
— Иди теперь, — сказала она Марьюшке. — Иди, мух от Финиста отгоняй!
Пришла Марьюшка к Финисту в горницу и позабыла про мух. Видит она: спит ее сердечный друг непробудным сном.
Смотрит на него Марьюшка — не насмотрится. Наклонилась к нему близко, одним дыханьем с ним дышит, шепчет ему:
— Проснись, мой Финист — Ясный Сокол, это я к тебе пришла; я три пары башмаков железных истоптала, три посоха чугунных о дорогу истерла, три хлеба каменных изглодала!
А Финист спит непробудно, он глаз не открывает и не молвит слова в ответ.
Приходит в горницу жена Финиста — хозяйская дочь — и спрашивает:
— Отгоняла мух?
— Отгоняла, — Марьюшка говорит, — они в окно улетели.
— Ну иди спать в людскую избу.
На другой день, как поделала Марьюшка всю хозяйскую работу, взяла она серебряное блюдечко и катает по нем золотым яичком: покатает вокруг — и новое золотое яичко скатывается с блюдечка; покатает другой раз вокруг — и опять новое золотое яичко скатывается с блюдечка.
Увидела хозяйская дочь.
— Ужли, — говорит, — и такая забава есть у тебя? Продай мне ее, либо я тебе мену, какую хочешь, дам за нее.
Марьюшка говорит ей в ответ:
— Продать не могу, мне добрая бабушка это в подарок дала, и я тебе даром блюдечко с яичком отдам. На-ко, возьми!
Взяла подарок хозяйская дочь и обрадовалась:
— А может, и тебе что нужно, Марьюшка? Проси, чего хочешь.
Марьюшка и просит в ответ:
— А мне самое малое и нужно. Дозволь опять от Финиста мух отгонять, когда ты почивать его уложишь.
— Изволь, — говорит молодая хозяйка.
А сама думает: «Чего с мужем станется от поглядки чужой девицы! Да и спать он будет от зелья, глаз не откроет, а у работницы, может, еще какая забава есть!»
К ночи опять, как было, воротился Финист — Ясный Сокол из поднебесья, оборотился он в доброго молодца и сел за стол ужинать со своим семейством.
Жена Финиста позвала Марьюшку прислуживать за столом, кушанья подавать, Марьюшка кушанья подает, чашки ставит, ложки кладет, а сама глаз с Финиста не сводит. А Финист глядит и не видит ее — не узнает ее его сердце.
Опять, как было, дала хозяйская дочь своему мужу питье с сонным зельем и спать его уложила. А работницу Марьюшку послала к нему и велела ей мух отгонять.
Пришла Марьюшка к Финисту, стала звать его и плакать над ним, думала — нынче он пробудится, взглянет на нее и узнает Марьюшку. Долго звала его Марьюшка и слезы со своего лица утирала, чтоб они не упали на белое лицо Финиста и не смочили его. А Финист спал, он не пробудился и глаз своих не открыл в ответ.
На третий день Марьюшка справила всю хозяйскую работу, села на лавку в людской избе, вынула золотое пялечко и иголочку. Держит она в руках золотое пялечко, а иголочка сама по полотну вышивает.
Вышивает Марьюшка, сама приговаривает:
— Вышивайся, вышивайся, мой красный узор, вышивайся для Финиста — Ясна Сокола, было бы ему на что любоваться!
Молодая хозяйка неподалеку ходила-была; пришла она в людскую избу, увидела в руках у Марьюшки золотое пялечко и иголочку, что сама вышивает. Зашлось у нее сердце завистью и алчностью, и говорит она:
— Ой, Марьюшка, душенька, красная девица! Подари мне такую забаву, либо что хочешь в обмен возьми! Золотое веретенце есть у меня, пряжи я напряду, холстины натку, а золотого пялечка с иголочкой у меня нету — вышивать нечем. Если в обмен не хочешь отдавать, тогда продай! Я цену тебе дам!
— Нельзя! — говорит Марьюшка. — Нельзя золотое пялечко с иголочкой ни продавать, ни в обмен давать. Их мне самая добрая, самая старая бабушка даром дала. И я тебе их даром отдам.
Взяла молодая хозяйка пялечко с иголочкой, а Марьюшке ей дать нечего, она и говорит:
— Приходи, коли хочешь, от мужа моего, Финиста, мух отгонять. Прежде ты сама просилась.
— Приду уж, так и быть, — сказала Марьюшка.
После ужина молодая хозяйка сначала не хотела давать Финисту сонного зелья, а потом раздумалась и добавила того зелья в питье: «Чего ему глядеть на девицу, пусть спит!»
Пошла Марьюшка в горницу к спящему Финисту. Уже не стерпело теперь ее сердце. Припала она к его белой груди и причитает:
— Проснись-пробудись, Финист мой, Ясный мой Сокол! Я всю землю пешей прошла, к тебе идучи! Три посоха чугунных уморились ходить со мной и о землю истерлись, три пары башмаков железных ноги мои износили, три хлеба каменных я изглодала. Встань-проснись, Финист мой, Сокол! Сжалься ты надо мной!
А Финист спит, ничего не чует, и не слышит он голоса Марьюшки.
Долго Марьюшка будила Финиста, долго плакала над ним, а не проснулся Финист — крепко было зелье жены. Да упала одна горячая слеза Марьюшки на грудь Финиста, а другая слеза упала на его лицо. Одна слеза обожгла сердце Финиста, а другая открыла ему глаза, и он в ту же минуту проснулся.
— Ах, — говорит, — что меня обожгло?
— Финист мой, Ясный Сокол! — отвечает ему Марьюшка. — Пробудись ко мне, это я пришла! Долго- долго я искала тебя, железо и чугун я о землю истерла. Не стерпели они дороги к тебе, а я стерпела! Третью ночь я зову тебя, а ты спишь, ты не пробуждаешься, ты на голос мой не отвечаешь!
И тут узнал Финист — Ясный Сокол свою Марьюшку, красную девицу. И так он обрадовался ей, что от радости сперва слова молвить не мог. Прижал он Марьюшку к груди своей белой и поцеловал.
А очнувшись, привыкши, что Марьюшка с ним, он сказал ей:
— Будь ты моей сизой голубкой, моя верная красная девица!
И в ту же минуту обратился он в сокола, а Марьюшка — в голубку.
Улетели они в ночное поднебесье и всю ночь летели рядом, до самого рассвета.
А когда они летели, Марьюшка спросила:
