– Подожди минутку.
Да, так и есть. Объявляют: поезд «Берлин – Москва» задерживается на полчаса.
– В лучшем случае они появятся на вокзале через тридцать минут, – отрапортовала Добротворская. – Марин, а ты мне никого в компанию не посылала?
– Зачем? – удивилась та. – Там же всего два спортсмена приезжают. Твоя задача – отвезти их в гостиницу, и можешь быть свободна. Это же не американская делегация, не десять человек.
– Конечно, – согласилась Таня. – Я перезвоню, если поезд еще задержится. Но обед лучше все-таки перенеси. Они не успеют собраться.
– Хорошо, – сказала Марина и отключилась.
Таня проводила взглядом удаляющуюся спину Кулакова. Очень интересная картина. Что он тут делает? Может, встречает кого-нибудь из своих родственников? Но в таком случае, почему он двигается в противоположном от платформ направлении?
Стараясь прятаться за спешащими, как муравьи, людьми, Таня осторожно последовала за Вячеславом. К ее большому удивлению, он подошел к автоматическим камерами хранения, осмотрелся по сторонам, и, не обнаружив ничего подозрительного, набрал код. Таня увидела, как Вячеслав вынул из ячейки небольшой пузырек и опустил его в карман. Дальше ничего интересного не произошло. Инструктор вышел из здания вокзала, подошел к припаркованному на стоянке автомобилю, рассчитался за парковку и уехал.
Таня была человеком прямолинейным, поэтому в первом порыве хотела позвонить Вячеславу и узнать, что означают его странные манипуляции. Вторая мысль подсказала связаться со следователем Седовым и сдать ему Славку со всеми потрохами. Пусть разбирается, работа у него такая. К тому же Вячеслав несколько раз оглядывался по сторонам, словно бы чувствуя ее взгляд… Зачем хранить на вокзале что-то похожее на лекарство? Ему место дома, в аптечке.
Однако, поразмышляв еще пару минут, Таня все же отказалась от идеи звонить в прокуратуру. Из-за ее болтливости у Лики уже возникли неприятности. Не хватало еще подставить Вячеслава! А ведь в ячейке он запросто может держать какую-нибудь «химию», предназначенную для придания мышцам тонуса и увеличения мышечной массы. Потому что, даже если с утра до вечера таскать штангу, без препаратов бицепсы, трицепсы, квадрицепсы и прочую красоту все равно не вырастишь. И чем более высокую ступеньку пьедестала рассчитываешь занять, тем больше «химии» приходится принимать. А через две недели – Таня об этом знала, потому что по всему клубу уже красовались яркие плакаты, – в Москве пройдут соревнования по бодибилдингу.
«Конечно, – успокаиваясь, решила Таня, – Славка здесь хранит свою отраву. В клубе он это держать не может – найдутся «добрые люди», увидят, доложат, и вылетит парень в два счета, никакие медали не помогут, употребление сильнодействующих препаратов запрещено. Дома тоже нельзя. В этом виде спорта, как и в других, впрочем, есть только заклятые друзья, которые, заметив флакон, прямо из гостей побегут катать заяву в допинг-комиссию. Тем более до соревнований две недели. Есть масса препаратов, которые окажут воздействие и полностью выведутся из организма, и никакой допинг-контроль не обнаружит ничего подозрительного».
До прибытия поезда оставалось пятнадцать минут. Конечно, на витрине кафе оставалось еще предостаточно соблазнительных пирожных, однако Татьяна решила, что ежели она еще раз туда отправится, то это будет слишком даже с учетом ее больших физических нагрузок, сжигающих лишние калории.
Заметив табличку «Доступ к Интернету», она захотела написать Лике письмо. Может быть, у подруги есть возможность просматривать электронную почту?
Она постаралась подбодрить Вронскую, а заодно и описала сцену на вокзале, указав даже номер ячейки Вячеслава. Пусть всегда грустно вздыхавшая по поводу того, что у нее никак не формируются рельефные мышцы, Лика знает: чудес не бывает, без «химии» звездой бодибилдинга не станешь. А женщинам «химия», между прочим, особенно противопоказана. К тому же ничто не заменит аэробного тренинга, сочетающего нагрузку на сердце и мышцы.
Закончив оду любимому делу своей жизни, Татьяна разослала письмо по всем бесплатным ящикам Лики, рассчитывая, что если уж у нее нет доступа к своему «аутлуку», то в бесплатный ящик она войдет с любого компьютера. А потом Добротворская заторопилась на платформу. Поезд «Берлин – Москва» добрался-таки в столицу через снежные заносы и студеный мороз.
4
– Моя дорогая, любимая девочка! Мой котенок! Завтра мы поедем в загс и подадим заявление…
Маша Петрова посмотрела на Вячеслава Кулакова влюбленными глазами и требовательно попросила:
– Любимый, скажи это еще раз!
Он послушно повторил:
– Завтра мы с тобой едем в загс! И пригласим побольше народу. Чтобы все стали свидетелями нашего счастья.
От нахлынувших чувств Маша зажмурилась. Хотелось плакать и смеяться одновременно, хотелось отбросить легкое пуховое одеяло и станцевать зажигательный танец, хотелось сорвать все звезды с неба и протянуть их в пригоршне Славке, чтобы он понял – она, Маша, невероятно, невообразимо, фантастически счастлива… Как же все-таки прекрасна жизнь! Как здорово лежать с ним в одной постели, заниматься любовью, а потом, прижимаясь к крепкому мускулистому телу, закрывать глаза и перебирать воспоминания о недавних событиях, таких ярких, красивых, как в кино. Мечты сбываются – кто бы мог подумать!
Утро не принесло никаких сюрпризов. Она сидела за стойкой, выдавала ключи от шкафчиков в обмен на клубные карточки, пролистывала журнал и, конечно же, мечтала о Славе. А потом в автоматически распахивающиеся двери вдруг ворвалась толпа людей с разноцветными воздушными шарами и букетами цветов. Маша еще подумала: странно, неужели она пропустила информацию о какой-то новой акции, проходящей в фитнес-центре? Но вроде бы на состоявшемся накануне совещании говорилось только о предстоящей конвенции. Значит, залы решено украсить шарами и цветами. Но вообще-то раньше так никогда не делалось.
Завидев одетого во фрак юношу со скрипкой, она совсем растерялась. Скрипач остановился у Машиной стойки и, поклонившись, заиграл нежную пронзительную мелодию.
Маше начало казаться, что она сходит с ума. Растерянно оглянулась по сторонам. Да нет, вроде бы все в порядке, санитаров в белых халатах не видно, только из бара торчат головы любопытных официанток, да клиент, подошедший к стойке, забыл, зачем пришел, заслушался, застыл без движения. Но, когда в клуб вошел Вячеслав, в черном костюме и белоснежной рубашке, с букетом белых роз в руках, у Маши екнуло сердце. Она-то точно знала, что у него сегодня выходной. А если он появляется здесь, да еще в костюме и с цветами, это может означать лишь одно…
Маша нерешительно вышла из-за стойки, и с ужасом увидела: Слава опускается на колени. Она бросилась к нему, но он протестующе поднял руку:
– Я поднимусь только после того, как ты согласишься стать моей женой. Маша, выходи за меня замуж. Ты согласна?
«Да!» – ответили глаза, из которых хлынули слезы.
«Да!» – прокричало сердце, забившееся в невероятно быстром темпе.
– Да, – скорее выдохнули, чем произнесли губы…
«Какой же он все-таки милый, – Машины мысли разлетались, как стая вспугнутых птиц, и это оказалось так приятно, никакого желания их ловить, пусть летят, несутся, быстрее и быстрее… – Он знал, что я мечтаю о том, чтобы не скрывать нашу любовь. И он сделал мне предложение при всех! Как все чудесно – и эти шары, и музыка, и цветы…»
Чуть позже, когда под завистливыми взглядами девочек из бара – о, этот миг стал настоящим триумфом! – Маша прошла в Славины «соты», он протянул ей кредитку:
– Дорогая, наша свадьба должны быть самой красивой. Заказывай все самое лучшее – платье, машину, ресторан…
Взвизгнув от восторга, она бросилась Славе на шею:
– Дорогой! Я так счастлива!
