ДОЖДАЛИСЬ: ДЕФИЦИТА НАВАЛОМ!
Дождливым вечером, в 20.45 в передаче «600 секунд» народный телекорреспондент Александр Невзоров выдал умопомрачительный сюжет. В Ленинградской области, в лесной чащобе его съемочная группа наткнулась на огромный курган (захоронение) сервелата, ветчины и прочих вкусностей.
Дотошный и неутомимый Невзоров вознамерился разыскать авторов рукотворного сооружения. Чиновники, естественно, придуривались, никак не могли сообразить, о чем речь, чего от них хотят.
Вскоре схожие курганы журналисты обнаружили в Подмосковье, на Тамбовщине, под Белгородом. Сигналы подобного рода заполонили редакционную почту центральных газет, местных СМИ. Явно по подсказке начальства сей непонятного происхождения криминал преподносился очумелому народу под видом проделок нечистой силы. Появились рассказы очевидцев о нечто «схожем» — о концентрических кругах на полях с некошеной пшеницей, рожью. Сплошняком пошли трехколоночные заметки об НЛО, о замечательных барабашках и прочей чертовщине. Страна жила в ожидании какой-то катастрофы. В воздухе пахло грозой.
Предчувствия не обманули: рвануло! Но то был не взрыв — нечто напоминающее хлопок. В газетах напечатали коммюнике: где-то в Белоруссии состоялся саммит глав трех государств, принявших решение о реорганизации Советского Союза в некий Союз Независимых Государств (СНГ).
Так совпало: в этот тусклый предзимний день купил я какой давно хотел смеситель воды. Пригласил на подмогу сантехника из РЭУ Валеру Коробова. Изрядно пришлось обоим попотеть. Сделав дело, тут же на кухне и перекусили, что бог послал. За одно опорожнили початую бутылку «Московской».
После второй маэстро, смежив веки, обронил:
— Вчера по телеку показывали какой-то сбор блатных.
— У них теперь это саммит называется. Но убей меня, не помню, о чем они там говорили.
Аритмично качнувшись корпусом туда-сюда, водопроводчик изрек:
— Давай на спор: ни ф-фига у них не выйдет.
— Поделись-ка своим умозаключением.
Валера достал зажигалку. Ловко прикурил от одной искры.
— Понимаешь, слово они взяли никудышнее — СНГ. Ведь «г» на конце.
— Ну и что с того?
— А то. В Библии не зря сказано: первым было слово.
Суматошным и сумбурным выдалось предзимье девяносто первого года. И в природе творилось сущее безобразие. Взбунтовались стихии. Дожди перемежались сильными морозами. В московском небе гром гремел, среди ясного неба молнии сверкали.
Я взял отпуск, чтобы хоть малость оттянуться и расслабиться. Приглашали черниговские друзья: поохотиться на кабанов, коих видимо-невидимо развелось в плавнях Десны, неподалеку от симпатичного городка Мены.
Настоящие охотники не меньше трофеев ценят товарищеское общение. После горячего обсуждения итогов охоты разговор у нас зашел о «саммите зубров» на беловежском кордоне. Всех нас озадачило: почему в той блатной компании не нашлось места Горбачеву? Это был недобрый знак. Похоже, в шайке заговорщиков возникли большие разногласия. Значит, жди смуты, которую народ по наитию связывал с личностью Меченного, называл оборотнем, засланном врагами в славянский стан.
Тревожные предчувствия были навеяны не только загадочными событиями последних дней. Между прочим, сказывалось влияние местной атмосферы, точнее — почвы. Ведь именно здесь восемь столетий назад, в годину великой смуты и печали безымянный русский гений создал по горячим следам событий полный трагизма великолепный эпос — «Слово о полку Игореве», адресованный не столько современникам, как потомкам. Смысл оного прост и мудр: братская дружба — самое сильное оружие славян в борьбе против исконных врагов Отечества.
Глобального уровня тезисы часто имеют, как ни странно, житейскую подоплеку. В одной из энциклик римский папа Пий IX безапелляционно заметил: «Дьявол прячется в деталях».
Не помню уже, в какой именно момент в нашем узком охотничьем кружке возник «колбасный вопрос».
Коноводил бригадой Мысливцев директор Черниговского автотреста Середа Александр Иванович — настоящий Теркин хохлацкого пошиба. Он беспрерывно хохмил, каламбурил, сыпал анекдоты. Вдруг прервал речь на полуслове, повел вкруговую глазами. Сузив зрачки, молвил с дрожью в голосе:
— Скажите-ка, друзи, шов оно вокруг диется? Кто цэ миж намы шельмуэ? Чого вин хоче? Куды цэ вин нас тягне?
Кружок буквально оцепенел от крутого виража. Как шуткуют в Одессе, это был переход «со спонта на вареники». Однако не понятно было, в кого именно целил хитромудрый старшина. Не подымая чубатой головы, проговорил резко, будто дуплетом выстрелил из ствола шестнадцатого калибра:
— К примеру, ты, чоловиче, доложи товарищам, какого черта гонял рефрижератор у Польшу?
Тот, кому адресовался вопрос, взмолился:
— На кой ляд старое ворошить?
— Что значит старое, год еще не минул. Давай выкладывай, тут все свои.
Начальство велит — не отвертеться. В цыганских глазах дальнобойщика мелькнул озорной огонек:
— Вы не забыли, Александр Иванович, в маршрутном листе стояла вроде б ваша подпись.
Не дождался ответа. Хряпнув полный стакан горилки, шофер повел рассказ в деталях и подробностях, будто сидел в кабинете следователя.
Блохин был совершенно уверен: за спиной у них с напарником бартер определенно государственно значения. От Чернигова до Бреста фура катила по «зеленой трассе». Ни разу не тормознули. Встречали как вип-персону. У пограничного шлагбаума толстозадый служка, мельком глянув на документы, жезлом изобразил дугу: ехать в объезд километровой очереди.
И на той стороне их ждали. Из микроавтобуса, дежурившего под кроной старой липы, вышли трое. Старший приказал следовать за ними. «Чтоб борзо явиться на место», — прибавил хитроватый на вид усач в модном картузе.
Ехали будто арестованные.
Через час с небольшим в стороне осталось местечко Хайнувка. Свернули с асфальта на бетонку. Долго кружили. Последние километра два-три тащились просекой, переваливаясь с боку на бок. Наконец уперлись в неказистые ворота и дощатую сторожку. Навстречу вышел парень в конфедератке. Молча поднял поперечину с противовесом. Первым прошмыгнул микроавтобус.
Двигались на первой скорости сумрачным туннелем, цепляясь бортами за ветви деревьев. Блохин мысленно проклинал ту минуту, когда сдуру решился на эту загранку. Уж лучше на север, хоть в Великий Устюг.
В какой-то момент вообразил себя на месте Ивана Сусанина, который, рискуя жизнью, под конвоем вел в гибельное место вражеский отряд ради спасения молодого русского царя Михаила Романова. Немного погодя водила наш смекнул, что малость обмишурился. Все было наоборот: потомка легендарного Сусанина теперь уже поляки заманивали в какую-то западню.
Впереди открылся смутный просвет. Через пару минут ихняя «автоколонна» остановилась перед поляной размером с футбольный стадион, окруженное со всех сторон высоченными елями. И ни-ч-чего более — ни сарая, ни сторожки. Только неприветливое серое небо над головой.
Блохин с напарником Лехой переглянулись: что же дальше?
К ним подошли. Их было числом восемь или девять. Амбалы, один к одному. Глядели недружелюбно, исподлобья.
— Разгружайсь!
