бесятся с жиру. Заводу же нечем платить зарплату. Не было денег на уплату долгов в государственную казну. Разбухали долги в пенсионный фонд, в фонд медицинского и социального страхования. Из общего объема «дутых долгов» 351,3 миллиона составляли штрафные пени. Отсюда сам собой напрашивался вывод: производство подшипников в Москве — дело безнадежное, невыгодное. Проще и дешевле закупать за границей, как организована, например, доставка в Россию из-за океана «ножек Буша».
Не бывает проблем в чистом виде, осложнены они обычно целым рядом сопутствующих обстоятельств, оные выявляются, как говорят, хирурги, в процессе вскрытия.
В начале 1930-х годов Сучье Болото находилось на окраине столицы, сейчас — в пограничном с Центром районе. Тут с неких пор беспредельно выросли ставки аренды на землю. На нее с вожделением зарятся хозяева банков, нефтяные и газовые короли, фирмачи разного пошиба. Они давно уже присмотрели здесь земельные куски для своих офисов-дворцов и европейского стандарта коттеджных поселков за стальными заборами. Да вот ГПЗ-1 мешает, словно бельмо на глазу. Одно время поговаривали о переселении «Шарика» за МКАД, то бишь построить новый заводище. Но это был лисий ход. Прожект породили хитрованы-прожектеры.
За мелкой суетой, за каждодневными хлопотами о наполнении четырех полос заводской газеты дежурным материалом, не уловил и не разглядел я глобальной проблемы. И вот теперь не иначе как сама судьба приоткрыла краешек завесы. По сути дала шанс на повторную сдачу зачета по предмету журналистского мастерства. Свой экзамен «на совесть» сдавал, похоже, и мой гость. Чтобы ни на что не отвлекаться, швырнул я в ящик стола газовый баллончик и решительно выложил на стол заряженный диктофон.
ФЕНОМЕН ВЫЖИВАЕМОСТИ
— Не мог я изо дня в день наблюдать, как умирает мой завод, — нервно барабаня пальцами по столу, глухо молвил В. — Один же противостоять губительному процессу не мог.
— Почему один? На «Шарике» найдется не одна тысяча недовольных.
В. глянул на меня как на несмышленыша.
— Сила солому ломит.
Затем стал неторопливо дальше распутывать клубок запутанных деяний и околозаводских событий.
За период с 1991 по 1998 годы объем производства на ГПЗ уменьшился в четыре с лишним раза. В конце концов перестали выдавать зарплату. Лучшие спецы, мастера с золотыми руками тихо ушли с завода. Остальные безотчетно, по инерции тянулись гуськом на работу, машинально выполняли заученные операции. Это была адская жизнь в круге первом или уже даже во втором.
Попытка руководства завода вернуть (вернее, отоварить) астрономические долги из скудных денежных ручейков, поступавших от покупщиков и заказчиков своей продукции, приводили только к опустошению жалких заводских ресурсов. С запозданием была включена аварийная система: SOS! Дирекция и отраслевой профсоюзный комитет обратились с челобитной к Ю. М. Лужкову насчет кредита, чтобы погасить хотя бы долг по зарплате. Это было обещано, но в обмен на заводские акции и кое-какую недвижимость. Речь же шла о небольшой сумме — в 40–60 миллионов рублей. До реальных денег дело так и не дошло.
Заводская администрация умоляла мэрию освободить ОАО «Московский подшипник» в порядке взаиморасчетов хотя бы от прошлых коммунальных платежей по содержанию своего жилого фонда. Ведь только эта статья расходов: 38 миллионов рублей в год. Еще выше — земельная аренда — сорок миллионов рублей. Кстати сказать, ГПЗ-1 находится в одной территориально-оценочной зоне с такими гигантами индустрии, как ЗИЛ, АЗЛК, однако у соседей базовые коэффициенты почему-то в 3,7 раза ниже. Все вместе и создало на уникальном предприятии столицы невыносимую обстановку с явными признаками неминуемого банкротства.
В слезном своем обращении в московское правительство руководство «Шарика» умоляло разумно «реструктурировать накопившиеся долги», пусть даже ценой частичных жертв.
Это уже типично рыночный способ выживания бедствующего.
В цивилизованном (капиталистическом) мире распространен бизнес на частях человеческого тела. Доведенный нуждой до отчаяния «свободный гражданин» идет в ближайшую клинику и продает нуждающемуся пациенту собственные внутренние органы — ну там почку, костный мозг, часть желудка, кожу, ногу и т. п. Таким образом на два-три года продлевает агонию своего существования. Очень удобно и выгодно.
ОАО «Московский подшипник», оказавшись в бедственном положении, сам напрашивался на распродажу своих жизненно важных подразделений. И первым делом отсек от себя лучшую часть, а именно производственный комплекс в Люблино, построенный на народные деньги в конце семидесятых.
Далее магнитофонная запись:
— Об этом объекте много говорили, но все как-то путано. Вы владеете точной информацией?
— Вопрос нарочито запутан. Первоначальная стоимость объекта свыше трехсот миллионов советских рублей. И вот, чтобы спасти ГПЗ от банкротства и решено было на миру: пожертвовать люблинским филиалом, так называемой Промплощадкой.
— Пустить на торги открыто, через фондовую биржу?
— Нет, то была протокольная сделка. В апреле 97-го года правительство Москвы приняло постановление № 311 «О создании оптово-розничного торгового центра на освободившихся площадях ГПЗ- 1». В качестве бесплатного приложения шел пакет заводский акций, соотношение 56 к 44 (в нашу пользу). Соучредителем выступал департамент потребительского рынка. Участие этого партнера было чисто номинальным, условным. Барышей ни одной из сторон не принесло.
— Верится с трудом.
— Тут, похоже, была двойная игра. В октябре 98-го года снова возник вопрос о Промплощадке. Дело в том, что год назад под ее крышей филиала ГПЗ-1 обосновалась фирма «Оптснаб». Навар от этой сделки шел в чьи-то кошельки. «Шарик» же не только не получил ни гроша, но еще платил налог за землю, а также оплачивал чужие счета энергетикам.
— Странный, однако, бизнес.
— Мягко еще сказано. Бизнес криминальный! Причем скрепленный протоколом правительства Москвы. От этой сделки наш завод имел убытка в полтора миллиона рублей ежемесячно. Вскоре выяснилось, что торговый центр «Москва» тоже оказался несостоятельным должником.
— Какая-то чертова карусель.
— Я же говорю: специально так делается, чтобы концов не найти. Теперь другое мнение: дескать, сама Промплощадка никому не нужна. Самое ценное — земля под ней.
— Как быстро меняются приоритеты. Кто их определяет?
— Говорят, рынок.
— Но у рынка есть глашатаи.
— О, точно подмечено. На весеннем хозяйственно-экономическом активе (2000 г.) выступал туз от департамента промышленности мэрии. Так вот его слова: Запад, дескать, уже завоевал российский рынок, потому наш завод фактически утратил свое экономическое значение из-за низкой эффективности производства. Тогда с задних рядов раздался голос негромкий, но внятный: «А кто довел наш „Шарик“ до такого состояния?» Оратор оказался матерым демагогом, ответил чисто демагогически: «Этот вопрос не ко мне». Но люди-то уже прозрели, видят, что в отношении ГПЗ ведется спланированная подрывная работа. Да так хитро, виноватого не сыщешь.
— Пример тому — судьба Союза. Его разрушители нагло заявляют: СССР будто бы пал сам собой. «Зубры» же только засвидетельствовали исторический факт.
— Увертки. Еще ни один преступник добровольно не признал своей вины.
