— Ма-а-ма, — запинаясь, сказал Бобеш, — почему все кружится?
Он заметил, что и язык у него одеревенел, не ворочается, и такой тяжелый, словно из олова.
— Да что же с тобой, сынок, происходит? — воскликнула мать. — Господи, ты прямо весь раскраснелся!
— Ни-и-чего, ма-ама, ни-и-чего, у меня голова кружится!
— Что ты, сынок? Он, наверное, выпил из чьей-нибудь рюмки! — обратилась мать к остальным.
Бобеш растопырил руки, намереваясь пойти к матери, но пошатнулся и ухватился за лавку.
Мать, отец, дедушка, бабушка, крестный и Венцл изумленно смотрели на него.
— Вот, полюбуйтесь на этого безобразника! — сказал отец.
— Ну и осрамил ты нас, парень! — добавил дедушка.
— И поделом вам, коли оставляете мальчишку без призору! — по обыкновению, ворчала на всех бабушка.
Мать взяла Бобеша на руки; он захныкал, что хочет спать, что комната кружится и все летает.
— Вот так пройдоха! — сказал крестный. — Оглянуться не успели, он уже стаканчик водки хватил! Бедовый парень, кто бы мог подумать!
Мать уложила Бобеша в постель, и он мигом заснул как убитый. Проспал все на свете, не видел даже, как Венцл уводил Пеструху и как о ней плакала мать.
Когда он проснулся, у него нещадно болела голова. Мать приложила ему холодный компресс. Бобеш заметил, что вид у нее огорченный и остальные тоже невеселые. Сначала было подумал, что это из-за него. Но вскоре и сам расплакался, узнав, что Пеструхи уже нет: ее увел Венцл.
Когда мать меняла ему компресс, Бобеш сказал:
— Я, мама, просто удивляюсь, как только люди могут пить эту водку! У меня от нее прямо и руки и ноги болят.
Бобеш и вправду был совсем разбитый, ему даже и есть не хотелось.
Глава 14 БОЖЕНКА ТОНЕТ
Спустя неделю продали козу. Купил ее Безручка. Отец уступил козу очень дешево, потому что Безручка пообещал помочь по хозяйству в такой работе, которая отцу была не под силу.
Мать немножко побранила отца за то, что он слишком дешево продал козу: все равно у Безручки она долго не пробудет — он живо пропьет.
— Как — пропьет, мама? — недоумевал Бобеш.
— А так. Станет пить в трактире водку в долг, а когда нечем будет заплатить долги, трактирщик возьмет у него козу.
— Мам, а разве Безручке никогда не бывает плохо от водки?
— Конечно, бывает плохо, да ведь он, как только поправится, опять пьет.
— А я, мама, эту водку и видеть не хочу. Брр, до чего же скверная! Мама, а когда мы переедем в город?
— Ох, милый, скоро, скоро…
— А как мы поедем?
— Папа, наверное, с возчиком вместе на подводе, а мы все поездом.
— Мама, я бы тоже хотел поехать с папой на возу.
— Об этом тебе надо с отцом поговорить. Попроси его получше, скажи, что будешь послушным. Ехать долго придется, так что ты уж, милый Бобеш, отца не серди.
— Что ты, мама! Я буду смирный, как ягненок.
— Знаю, какой ты ягненок! — погрозила ему пальцем мать. — А теперь ступай играть, у нас дел много.
— Мама, отпусти меня, пожалуйста, к Безручке, а?
— Чего ты там не видал, скажи на милость?
— Я бы хотел попрощаться с Франтой и Тондой.
— Пока ведь еще не едем, успеешь увидеться не один раз.
— А вдруг не увижусь?
— Да, уж наверное, они не станут плакать. Ну ладно, беги, все равно покоя не дашь. Только ненадолго, скорее возвращайся, понял?
— Понял, мама! — выпалил Бобеш, а сам уже мчался бегом вниз, к садику, и дальше, на пруд к плотине.
Все Безручкины ребята были там и играли вместе с другими детьми в фасоль.
Когда Бобеш подошел к ним, никто не обратил на него внимания. Но стоило ему объявить о своем переезде в город, как дети прекратили игру. Все завидовали Бобешу. Теперь он вызывал интерес, казался особенным — ведь он будет жить в городе. Дети охотно поделились с ним фасолью и приняли к себе играть.
— Гляди, гляди, ребята! — закричала девочка, которую звали Пепой. — Вон идет Боженка с Вашичком!
Боженка катила красивую коляску с куклой, рядом с ней шел Вашичек в зеленом охотничьем костюме, с ружьем на плече.
Дети смотрели на них во все глаза, восхищались Боженкиными игрушками, но молча, про себя. Великолепие игрушек, нарядное платье — не то чтобы дорогое, но отличающееся от их одежды — вызывало в ребятах чувство зависти и вместе с тем неприязни.
— Ну и красивая же кукла! А коляска-то! — вздохнула Пепа.
— Кабы мне такую коляску, я бы очумела от радости, — сказала другая девочка.
— Мальчишка и ружье-то держать не умеет. Не такому сопляку ружье иметь… — пробурчал Тонда.
Бобеш испытывал сильное желание подойти к Боженке, сказать ей новость. Хотелось похвастаться, доказать ей, что он не кто-нибудь — ведь не всякий может переехать из деревни в город. Она еще, пожалуй, и позавидует. Но Бобеш вспомнил материн наказ не водиться с Боженкой.
Поравнявшись с детьми, Вашичек для пущей важности вздернул голову и вышагивал точно заводной. Боженка выступала как пава, сделав вид, что никого не замечает. Бросив взгляд на Бобеша, Вашичек сдернул с плеча ружье, прицелился и крикнул:
— Вот я тебя застрелю! Как щелкнет, так и бухнешься!. Но Бобеш знал от дедушки, что игрушечное ружье даже цыпленку не причинит вреда. Давняя злость на Вашичка подзадорила его. Он выпятил грудь, расставил ноги и проговорил:
— На, стреляй, стреляй! Не боюсь твоего пугача, дурак!
— Ты не обзывайся, а то изобью! — хорохорился Вашичек.
— Ну-ка, ну-ка! — В Бобеше тоже заговорила воинственность.
— Вашичек, не обращай внимания на этих мальчишек! — сказала Боженка, однако не утерпела и взглянула на Бобеша.
Хотя мать велела ей сторониться мальчишек из бедных семей и всячески настраивала ее против Бобеша, он чем-то нравился Боженке. Он вот и Вашичка не побоялся, а у того ружье, да и сам он гораздо больше Бобеша.
Боженка обернулась к Бобешу, подала ему горшочек и сказала:
— На, Бобеш, зачерпни мне воды. Мы будем варить кофе кукле… Да, Вашичек?
— Ага, — отозвался тот. — Бобеш, ты будешь у нас служить, хочешь? — сказала Боженка и улыбнулась.
Бобеш не успел ответить, как его опередил Тонда:
— Боженка, я тоже буду у вас служить, ладно? — И Тонда взял у нее горшочек.
— А я хочу, чтобы Бобеш… — насупившись, возразила Боженка.
