Первое аутодафе состоялось в Мексике 28 февраля 1574 г. и было обставлено с такой же мрачной торжественностью, как и в больших испанских городах. Жертвами здесь стали около 80 человек, 36 из которых были протестантами, преимущественно английскими моряками. Контрерас еще в 1573 г. ушел в отставку, так как обещание о предоставлении ему сана архиепископа было выполнено. Его преемником стал Бонилья, который также потом стал архиепископом, а Контрерас вернулся в Испанию. Следующим главой инквизиции стал Гранеро де Авалос. С его деятельностью связан характерный эпизод, показывающий, в каком страхе должна была держать людей инквизиция. Этот Гранеро имел обыкновение произвольно штрафовать людей для оплаты своих расходов. Нотариус инквизиции написал стихи об этой привычке Великого инквизитора, но они попали в его руки. Нотариус был арестован и подвергнут пытке на дыбе. После этого его приговорили к тремстам ударам плетью и шести годам каторги на галерах.
Одним из самых жестоких инквизиторов считается Алонсо де Перальта, возглавивший это ведомство с 1594 г. При нем аутодафе участились, и чаще стали приговаривать людей к сожжению на костре. По свидетельству историка Ли, одна из жертв, Луис Карвахал, даже не мог смотреть в лицо Перальте, так как ему становилось страшно при одном взгляде на это лицо. Его вина состояла в том, что он не осудил своих сестер, виновных в ереси. За это он был уволен со своей должности, подвергнут пытке и затем сожжен в 1596 г.
Чтобы понять, как работала инквизиция в Мексике, лучше всего рассмотреть рассказы о некоторых делах. Одно из самых интересных — дело ирландца Вильяма Лампорта (Ломбардо де Гусмана). В то время королем был Филипп IV, а Лампорт объявил, что он сам является незаконным сыном Филиппа III и единокровным братом царствующего короля. Рассказывают, что он планировал организовать мятеж с целью отделения Мексики от Испании, а в этом случае ее правителем стал бы он сам, как незаконный сын короля. Инквизиция арестовала его не по этому обвинению, а за то, что он, готовя свой преступный клан, советовался с колдунами и астрологами, что было преступлением против церкви.
Неизвестно точно, был ли Лампорт сыном Филиппа III, Сам он утверждал, что король будто бы принимал его, дал титул маркиза и бумаги о том, что он, Лампорт, назначен вице-королем в Мексику. Бумаги эти признали подложными. Вместе с тем Лампорт хорошо знал жизнь двора, и, главное, хотя он был в заключении (где провел семнадцать лет), с ним обращались, как с привилегированным заключенным, и он имел право на товарища по камере. Такой товарищ у Лампорта появился, и вскоре заговорщик разработал подробный и продуманный план побега. Все же за время нахождения в тюрьме ум Лампорта стал, видимо, несколько расстроенным, и в ночь Побега, вместо того чтобы укрыться в безопасном месте, он задержался в городе, чтобы отправить письма каким-то важным лицам, и пытался уговорить одного человека отправить письмо вице-королю с требованием ареста инквизиторов. Беглец все же спрятался, но поздно, уже в дневное время, и вскоре был найден и водворен на место.
На этот раз на него надели кандалы и поместили под усиленную охрану. Лампорт потребовал перо и бумагу и получил все это, ввиду приказа об особом обращении с ним. Он тут же написал памфлет на инквизицию, после чего бумаги ему больше не давали, и он писал на простынях. С течением времени этот человек становился все менее психически уравновешенным, а в 1659 г. он был приговорен к сожжению на костре за ведовство, ересь и подготовку мятежа. Он был бы сожжен живым, но перед казнью ему удалось покончить с собой.
Когда в Мадриде стало известно о судьбе Лампорта и о том, что мексиканская инквизиция действовала без санкции из Испании, это вызвало гнев высших испанских властей. Причины такого беспокойства об этом человеке точно неизвестны, но возможно, его рассказы о собственном королевском происхождении были не так уж необоснованны.
Среди других пострадавших называют также Себастьяна Альвареса, именовавшего себя Христом.
За это его приговорили к сожжению на костре, но он «раскаялся» в последний момент и был «милостиво» удавлен перед сожжением.
Во время того же аутодафе был казнен Франциско Лопес, осужденный по обвинению в колдовстве и ереси. Когда его во время следствия подвергли пыткам, то выяснилось, что он почти нечувствителен к боли. Инквизиторы решили, что это — следствие сделки обвиняемого с дьяволом. Они тщательно обследовали тело Лопеса, пытаясь найти «метку» — свидетельство этой сделки. Его снова пытали и, так как он не пожелал раскаяться, приговорили к сожжению на костре. Священнику, который пришел в тюрьму исповедовать Лопеса, он заявил, что нет ни Бога, ни рая, ни ада. Он был сожжен во время аутодафе. Рассказывают, что в момент казни он находился в том же отрешенном и безучастном состоянии, что и во время пыток.
Педро Гарсиа, уличный торговец и человек малообразованный, все же, говорят, сам написал две-три книги, признанные еретическими. Его подвергли бичеванию, проведя по улицам, и приговорили к сожжению. Он заявил, что стал жертвой судебной ошибки, но не станет просить о милосердии. Правда, он решил покаяться в последний момент и был удавлен перед сожжением. Вместе с его телом были сожжены и его книги. (Обо всех этих случаях рассказывает Ли в «Инквизиции в испанских владениях».)
О Луисе Раме, французе, пострадавшем от инквизиции, пишет преподобный Дж. Бекер в своей «Истории инквизиции».
Жизнь этого французского моряка, капитана торгового судна, ходившего в Барселону, была полна приключений еще до его встречи с инквизицией.
Во время франко-нидерландской войны он служил в военном флоте, потом женился и некоторое время жил с семьей. Затем снова отправился в плавание, во время которого корабль его был захвачен пиратом, высадившим Раме на берег. Он сел на другой корабль, на котором надеялся попасть домой, но это судно потерпело кораблекрушение. Раме и еще группа пассажиров спаслись, сев в шлюпку. Они добрались до Пуэрто-Рико и высадились на берег. Но там им пришлось искать еду и питьевую воду. Местные жители, к которым они обратились, помогли пришельцам, но сообщили о них губернатору. Губернатор взял их под стражу, и они оставались его пленниками почти полтора года. Затем в порт пришло испанское судно, которое доставило Раме в Веракрус. Там он получил денежную помощь из королевской казны, предусмотренную для «несчастных пленников», после чего ему велели сойти на берег и найти работу. Раме стал подручным пекаря. Через несколько месяцев тяжело заболел один голландец, живший в доме пекаря. К нему пришел католический священник, который пытался обратить больного в католицизм. Но тот отвечал только, что он ничего не понимает. Тогда священник велел послать за Раме, моряком и путешественником, который мог знать голландский язык и исполнить роль переводчика.
Раме, однако, отказался это сделать, заявив, что он сам — протестант и не может допустить, чтобы человека обратили в другую веру, пользуясь его полубессознательным состоянием. Ему было сказано, что его религию создали «дурные люди», а папа римский — наместник Христа на земле. На это Раме ответил, что протестантские проповедники всегда несли людям только слово Божие, а папу он, Раме, не считает наместником Христа.
Это и само по себе было опасно, однако в декабре 1678 г. Раме совершил и еще более безрассудный поступок. Встретившись на улице с церковной процессией, он отказался стать на колени перед Святыми Дарами. За это он был арестован и посажен под арест в дом некоего Педро Эстрады. Через две недели его отправили в тюрьму инквизиции. На вопрос, отчего Раме не поклонился Святым Дарам, он ответил, что Священное Писание запрещает идолопоклонство. Когда он отказался отречься от протестантизма, ему пригрозили сожжением на костре. После этого заключенного снова отправили в камеру, где его навещал каждую субботу чиновник инквизиции, который пытался обратить его в католицизм. Так прошло пять месяцев. Потом Раме заметил, что после тюремной еды ему становится плохо, а мысли начинают путаться. Прошло еще три месяца, и он снова предстал перед трибуналом. Его обвинили в непочтении к Святым Дарам и к папе римскому и спросили, отчего он не молится святым. Раме ответил, что Иисус заповедал людям: «Придите ко мне все обремененные, и я успокою вас». Ему пригрозили пытками, после чего снова отправили в камеру, где его каждую субботу навещал чиновник, убеждавший его сменить веру. Снова в его еду стали подмешивать какое-то снадобье, отчего Раме впал в тяжкую депрессию и даже стал думать о самоубийстве. Прошло два года, прежде чем его снова вызвали в трибунал инквизиции.
На этот раз вместо инквизиторов он увидел перед собой, по его словам, «множество церковников и юристов». Иезуит заявил Раме, что Господь посылает ему случай раскаяться и спасти свою душу. Раме ответил, что Христос сзывал людей и проповедовал им свое учение, но все это не имело ничего общего с
