Обратиться ко мне с ее стороны было очень любезно. Думаю, она давала понять, что герцог Кларенс недостоин жить на свете.
Следующие несколько дней были отданы турнирам. Для участия в них рыцари съехались со всех концов Англии. Вудвиллы, разумеется, были на виду. Королева и мадам ля дофин почтили ристалище своим присутствием. Отсутствие герцога Кларенса было очень заметно.
Ричард сказал, что изложил Эдуарду материнскую просьбу о снисхождении.
— Нужно было б высказать и свое мнение по этому поводу, — добавил он. — Но я не решился. Кларенс наш брат. Он всегда был рядом со мной. Мы росли вместе.
— И Эдуард тоже.
— Нет, Эдуарда с нами не было. В детской Фотерингея мы жили втроем — Маргарита, Георг и я. Хорошо, что мне не нужно принимать решений. Бедняга Эдуард. Я понимаю его чувства. Мыслями он сейчас наверняка в башне Лучника вместе с Георгом.
Позднее Ричард сказал мне, что король вызвал его для разговора о Кларенсе. Собственно говоря, Эдуард больше ни о чем не мог думать. И сказал, что разумно было бы казнить Кларенса за измену. Потому что многие поступки его были изменническими.
— Я вынужден был с этим согласиться, — продолжал Ричард. — Но спросил, что творилось бы у него на душе, если б он приказал казнить брата. Такое разрешение могло бы исходить только от короля. Он ответил: «Это легло бы тяжким бременем на мою совесть». Еще бы. Бедняга Эдуард. Мне его жаль.
— Ему не в чем упрекать себя, — сказала я. — Он был хорошим братом Георгу, а Георг ему нет.
— Я предложил Эдуарду съездить к нему, поговорить. Дать Кларенсу последнюю возможность... а если он опять возьмется за свое... тогда принимать решение.
— И как это воспринял король?
— Поедет. И наверняка простит Кларенса. Тогда я сказала:
— Происки начнутся снова. Это неизбежно.
— Думаешь, смертный приговор брату был бы оправдан?
— Да, был бы. Но я понимаю, что король имел в виду под тяжким бременем на совести.
— Что ж, посмотрим. Эдуард собирается в Тауэр. Поедет безо всякой шумихи. Об исходе встречи мы скоро узнаем.
Так и вышло. Возвратясь, король первым делом позвал к себе Ричарда.
Я с трепетом ждала вестей, так как догадывалась, что произошло нечто очень серьезное. Ричарда не было долго. Вернувшись, он закрылся у себя в комнате. Я пошла к нему. Он впустил меня. Вид у него был совершенно подавленный.
— Ричард! — воскликнула я. — Что случилось?
— Я... просто не могу поверить, — ответил он. — По-моему, это конец.
— Король его простил?
Ричард молчал, уставясь в одну точку. Я села к нему на подлокотник и отвела волосы с его лица.
— Скажи, Ричард. Я хочу знать, потому что многое вынесла от него.
— Оборот событий совершенно неожиданный, — негромко произнес мой муж. — Георг спятил... совершенно обезумел. Отверг последнюю возможность. Это определенно конец. Он сам принял решение.
— Ричард, прошу, расскажи, что произошло.— Эдуард поехал к нему... с намерением снова простить. Но Георг, едва увидев его, поднял ругань, стал кричать, что он привел в нашу семью подлых тварей, что женился на ведьме и приблизил к себе всех ее кровопийц-родственников.
— Думаю, король был не в настроении вести подобный разговор.
— Правильно думаешь. Эдуард велел Георгу замолчать. Обвинил его в изменнических поступках. Сказал, что приехал помочь ему, но теперь это желание у него пропадает. Георг вел себя безрассудно. Он был явно нетрезв. Ему в камеру привезли большую бочку мальвазии. Эдуард продолжал урезонивать его. Георг иногда бывает проницательным и явно понимал, что король ищет оснований для его освобождения. Надо ж быть таким дураком! Мог бы уже выйти на волю, будь хоть немного порассудительней. Он всегда действовал по настроению. И тут продолжал поносить королеву с Вудвиллами. Потом сказал ужасную вещь. Заявил, что, когда наш отец уезжал на войну, мать завела любовника, и тот стал отцом Эдуарда, поэтому законный наследник трона он, Кларенс.
— Какой чудовищный наговор!
— Оскорбление не только Эдуарда, но и матери.
— Интересно, что сказала бы она, если б ей стало известно?
— Пришла бы в ярость, как Эдуард. Он сказал мне: «Видишь, каков Георг? Что делать? Он мой брат. Если я освобожу его, то как знать, что он может выкинуть со дня на день?» Я ответил: «Тебе предстоит разговор с матерью. Думаю, после него она не станет просить за Георга так настойчиво».
— Не представляю, как бы она поступила, узнав о таком обвинении.
— Эдуард не хочет, чтобы мать знала о словах Кларенса. Говорит, это сильно потрясет ее и расстроит. Отцу она всегда была преданной женой. Даже ездила с ним в походы при всякой возможности. Это чудовищное оскорбление ее доброму имени, притом совершенно несправедливое. Но теперь ясно — Георг может сказать все, что взбредет в голову.
— Полагаешь, теперь ему конец?
Ричард задумался.
— Тут есть еще одна загвоздка, — неторопливо произнес он. — Похоже, Эдуард готов был сказать мне о ней, но передумал. Видно, что-то так потрясло его, что он не мог открыться даже мне.
— Значит, не имеешь даже понятия, в чем дело?
— Ни малейшего. Эдуард выразился довольно туманно. Сказал: «Существует еще одна опасность... страшная, если Георг преуспеет». Потом надолго умолк. Я спросил, о чем он. Эдуард ответил: «Да так... это сущая ерунда. Глупость, какая способна зародиться в мозгу у Кларенса». Я вновь попросил его сказать мне. Несмотря на деланную небрежность, с какой он уходил от разговора, видно было, что на душе у него кошки скребут. «Ерунда это... ерунда», — ответил он, давая понять, что говорить на эту тему не хочет.
— Думаешь, Кларенс нанес ему непростительное оскорбление?
— Да.
— По-моему, обвинение в незаконнорожденности уже непростительно.
— Это чушь, которую легко опровергнуть.
— Но из нее видно, что Георг враг своему брату.
— Это не новость. Мне кажется, короля подвигло к решению то, о чем он умалчивает. Хотя как знать? Матушка просила сохранить жизнь Кларенсу, а Эдуард терпеть не может неладов между родными. Он и так уже обидел Маргариту, отказавшись допустить брак Кларенса с Марией и предложив вместо него лорда Риверса. Ему хочется, чтобы все вокруг пребывали в согласии... поэтому... не знаю, какая судьба ждет Георга.
Мы недолго пребывали в неведении.
На другой день стало известно, что мертвецки пьяный герцог Кларенс свалился в громадную бочку с мальвазией и утонул.
Эта новость ошеломила двор. Все хорошо знали о пристрастии герцога Кларенса к вину, и казалось вполне вероятным, что он хотел зачерпнуть вина из бочки, сверзился в нее и спьяну не сумел выбраться. По иронии судьбы причиной смерти его явился любимый напиток, притом в бочке, которую он сам велел доставить в камеру.
Я подозревала другое. После рассказа Ричарда у меня почти не оставалось сомнений, что Кларенс убит по королевскому приказу.
Герцогиня Сесили горько оплакивала Георга. В ней трудно было узнать гордую Сис. Разговаривала она со мной очень печально.
— Эдуард замечательный король, — сказала герцогиня. — Надежно держит в руках бразды правления. Отец его тоже мог бы стать замечательным королем. Как я не хотела этой ссоры между родными! Всем нам требуется держаться заодно. В единстве сила, в разладе опасность.
Пытаясь утешить свекровь, я невольно задалась мыслью, что сказала бы она, узнав о том, как сын оскорбил ее. Возможно, поняла бы, почему Кларенсу пришлось умереть, осознала бы, что он являл собой
