Шесть черных свечей

свихнувшиеся, на головку ударенные, невменяемые, разумом скорбные, придурки, душевнобольные, параноики, нервные, психостеники, болваны недоделанные, малахольные, козлы психованные, потерявшие разум, ослы контуженные, маразматики, дубы тупоголовые, дурдомщики, растения ходячие, морды безумные, балбесы припадочные, с тараканами в голове, маньяки сраные!

Линда и Энджи отвезли Дэнни к его старенькой матушке. Тут они немножко поспорили. Матушка Дэнни сказала, что Розовая Пантера — подходящее имя для Леопарда.

— Послушайте же! Ну как можно назвать ярко-зеленого Леопарда Розовой Пантерой! Рехнулись вы, что ли?

На пути назад Линда и Энджи наперебой выдавали имена, которые могли бы подойти. Ни одно не годилось.

Небо расчистилось, и показались звезды. Светоотражатели обрели более здоровый вид.

В Хартвуд они приехали к одиннадцати. Леопард скалился на луну.

— Доброй ночи, Линда, доброй ночи, Энджи, — произнес Дэнни. Он нагнулся к Леопарду и прошептал ему в ухо: — Доброй ночи, Хартвуд.

Линда и Энджи повернулись друг к другу и рассмеялись. Так смеются, когда нужное имя найдено.

— Доброй ночи, Дэнни, — крикнула Энджи.

— На следующей неделе, Жирняга, — сказала Линда.

Д-з-з-з-инь! — и дверь открылась. Дэнни помахал им рукой на прощанье. Щелк! — и дверь закрылась. Линда и Энджи отъехали. Позади остались черные окна с белыми пятнами лиц. Некоторые пациенты прощались с Леопардом, некоторые просто смотрели им вслед, пока стоп-сигнальные огни машины не скрылись вдали.

У Линды имелась огромная мягкая игрушка по прозванию Волшебный Харизматический Леопард. Росту в Леопарде было чуть не пять футов. Он был ярко-зеленый (такого цвета у стиляг носки), а все тело у него покрывали большие черные пятна. На носу у Леопарда сидели розовые солнечные очки, и весь он был та-а-а-к-о-о-й крутой. Его звали Хартвуд.

Вскоре после этого ноги у Линды совсем отказали, как и предсказывали доктора, и за руль села Энджи.

Линда и Энджи

Вещи собраны и Джедди уже готова уйти, когда со двора доносятся звуки — шлеп, шлеп, шлеп — и чьи-то приглушенные голоса.

— Тсс! Это, похоже, Линда, — говорит Донна.

— И наверное, Энджи, — произносит Джедди.

Тук — тук — тук! В дверь барабанят так громко, словно явилась полиция. Венди подкрадывается к двери и заглядывает в щель для писем.

— Это они.

Она открывает дверь. В квартиру, пыхтя и отдуваясь, вкатывается Энджи на инвалидной коляске. Только для инвалида очень уж у нее цветущий вид.

— Ракеты бы приладить к этому говну, — говорит Энджи.

Передвигаясь на руках, подобием какого-то безумного гнома вваливается Линда. Энджи поднимается из кресла на колесах, расправляет все члены и падает на диван. Линда с помощью рук забирается в свое кресло, ноги ее волочатся за ней, будто тряпки. Это их старый прикол. На эти штучки Девочки уже давно не обращают внимания. Вот если бы в кресле была Линда, тогда бы это бросилось Девочкам в глаза.

— Чего это вы так задержались? — спрашивает Донна.

— Поздновато уже, — подхватывает Джедди.

— Навещали Большого Дэнни.

Линда первая замечает новый камин.

— Ну и чудище, — изрекает она.

— Красивый камин, — хвалит Энджи.

— Где Кэролайн? — интересуется Линда.

— Пошла за печеньем, — отвечает Донна.

— Пошла в магазин, — произносит Венди.

— Пошла за водкой, — утверждает Джедди.

Все три ответа сливаются в один. Энджи кивает в знак понимания, хотя на самом деле она не разобрала слов и не поняла ничего.

Линда подъезжает к громаде камина и поднимает с пола пару трусов.

— Это еще что такое? — спрашивает она у Донны.

— Шмотки Бобби.

— А чего это они здесь делают? — осведомляется Энджи. Она подбирается поближе к Линде, опирается на ее коляску и разглядывает гору растерзанного белья.

— Она их сжигает, — взволнованно сообщает Джедди.

— Старая Мэри сказала, мы должны… — говорит Донна.

Но Линда и Энджи уже поняли и прерывают Донну на полуслове.

— Проклятие — да, да, да! — произносит Энджи.

— Чудесно! — подхватывает Линда и бросает в огонь трусы.

Вушшш! — и трусы сгорают в разноцветном пламени.

— Блин-компот, подкинь-ка еще исподников в огонь, а то колотун! — восклицает Энджи.

Линда подкидывает еще. Венди приходит в волнение и нервно снует по комнате, хлопая в ладоши, словно ее маленькие ученицы.

— Кстати, насчет колотуна. Угадайте, где голова Стейси Грейси?

— Не волнуйся так, Гвендолина, а то описаешься, — ехидничает Энджи.

Венди и Энджи глядят друг на друга.

— А все-таки угадайте, — говорит Венди с прежним воодушевлением.

Энджи, не отрывая от нее глаз, пожимает плечами, словно ей наплевать. Линда тоже пожимает плечами. На самом деле им совсем не наплевать, и Венди это знает.

— Она в мор… — Слово уже почти срывается с языка Венди, но тут на пороге появляется Кэролайн с хозяйственными сумками.

— Сюрприз! — кричат сестры хором.

Эмоции захлестывают Кэролайн. Сестры стискивают ее в объятиях, а ей хочется плакать. Линда растирает ей руки, чтобы они согрелись, ведь уже осень и вечер холодный. С тех пор как ей отказали ноги, она придумала много способов здороваться с людьми, не вставая с инвалидного кресла. Обнимая Кэролайн, сестры не забывают глянуть и в сумки. Думаю, эта сцена лучше всего характеризует моих сестер. Они могут проявлять искреннюю заботу о человеке и в то же время никогда не забывают о себе. Наконец Кэролайн удается что-то сказать сквозь слезы окружающей ее толпе.

— Ой, спасибо вам, что пришли.

— Не за что! — отвечают сестры, причем все сразу.

Но Кэролайн никак не может успокоиться.

— Прямо не знаю, что бы я без вас делала.

В ответ ее еще крепче сжимают в объятиях. Этого Кэролайн уже не может вынести и разражается рыданиями, и сестры отпускают ее, чтобы дать выплакаться. С каждым всхлипом голова у Кэролайн так и трясется. Энджи обнимает ее. Нет, не так. Энджи прижимает ее к себе, чтобы дать той выплакаться у себя на груди, вот так будет правильно.

— Не расстраивайся, все будет хорошо, — ласково говорит Энджи и материнским жестом похлопывает Кэролайн по спине.

— Дайте ей кто-нибудь чаю, — говорит Линда.