— Ну-ну, не бери в голову, не плачь. — Энджи привлекает Кэролайн к себе, выжидает несколько секунд и одаривает Кэролайн своим фирменным медвежьим захватом.
Кэролайн смеется и немного приходит в себя, высвобождаясь из объятий Энджи. Но тут она припоминает кое-что нерадостное:
— Угадайте, кого я только что видела в магазине?
Сестры пожимают плечами и смотрят друг на друга, как будто ответ написан у кого-нибудь из них на лбу.
— Бобби, — отвечает за них Кэролайн.
— Тебе померещилось, — говорит Линда.
— Это все твои эмоции. Со всеми случается, — поддерживает Джедди и описывает, что было с ней самой в тот год, когда Шон ушел от нее: стоило ей издали увидеть какого-нибудь мужика, как ей казалось, что это Шон.
Джедди уже наполовину убедила Кэролайн, что ей привиделось, как в дело вмешивается Венди, которой вдруг припомнилось, что Бобби звонил ей вчера вечером.
— Да, чуть не забыла, Бобби же мне вчера звонил.
Сестры готовы задушить Венди за это. Они смотрят на Кэролайн — не явились ли слова Венди последней каплей. Ведь в любой момент Кэролайн может сорваться и рухнуть в пропасть.
— Что он сказал? — интересуется Кэролайн. В ее глазах загорается свет надежды и освещает ее разум, словно луч маяка в ночном море, где-нибудь на побережье Донегола.
— Он говорил про Макгугана.
— А про меня он не упоминал? — спрашивает Кэролайн.
— Он хотел, чтобы я убедила тебя отказаться от услуг Макгугана.
Но Кэролайн насрать на Макгугана. Ее интересует только, что Бобби сказал Венди и какой у него при этом был голос. Вдруг из его интонаций можно сделать вывод, что он готов вернуться домой и начать все сызнова?
— Он про меня что-нибудь говорил? Про меня?
— Только про Макгугана.
— А какой у него был голос? Дружелюбный? Доброжелательный?
— Вообще-то испуганный, — говорит Венди.
— Испуганный! Значит, нервный. Он нервничал? Он беспокоился?
Знаете игру в «испорченный телефон»? Особенно здорово получается, когда один из игроков не в себе.
— Он не нервничал. Он был напуган.
— Но откуда ты знаешь, что он был напуган? Откуда ты можешь знать?
— Кэролайн, по голосу легко определить, напуган ты или нет.
Суть происходящего Девочкам ясна. Сама того не желая, Венди завела Кэролайн не туда, куда надо.
Донна вмешивается первая:
— Хватит про него, Венди. Ты ее расстраиваешь.
Но Венди уже не вырваться. Кэролайн ее не отпустит.
— Ты про меня что-нибудь говорила? — спрашивает Кэролайн, хватает Венди за плечи и тянет на себя.
— Кэролайн! — кричит Донна.
— Ты про меня говорила? — снова спрашивает Кэролайн голосом маньячки.
Венди молчит, и Кэролайн начинает трясти ее. Венди прикрывает глаза, голова ее мотается туда- сюда, волосы чиркают Кэролайн по лбу. Туда-сюда, туда-сюда.
— Кэролайн! Шесть черных свечей! — говорит Донна.
Даже не говорит, а рявкает. Но Кэролайн не реагирует. Донна подходит ближе, но Кэролайн все равно не слушает. Она вообще ничего не слышит. Венди ума не приложит, что делать. Энджи показывает Венди жестом: кончай, мол!
— Нет. Он не упоминал про тебя. Его интересовал только Макгуган.
Если Кэролайн еще не свалилась в бездну отчаяния, то одну ногу уже занесла. Пропасть глубока и холодна.
Теперь Кэролайн нападает на Венди с другой стороны:
— А как насчет ребенка? Про ребенка-то он упомянул?
Венди качает головой: нет.
— Как! Ведь это его ребенок! Не мог же он ничего не сказать!
Венди молчит. Кэролайн начинает плакать опять. Эти слезы горьки. Это не слезы любви, омывающие сестер, словно стайку рыб на теплой летней отмели. Сейчас в слезах Кэролайн огонь, и алкоголь, и запретный секс, и то чувство, что прячется в глотке на самой глубине. Энджи отводит Кэролайн подальше от Венди, надеясь разорвать электромагнитное поле одержимости. Кэролайн падает в кресло, стараясь взять себя в руки.
— Забудь об этом, Кэролайн, — говорит Энджи.
— Вот видишь, что ты наделала, Венди? — упрекает Линда.
— Я не смогу справиться с этим, — рыдает Кэролайн.
Донна поднимается и потирает руки. То еще зрелище: длинные пальцы Донны, украшенные черными ногтями. Словно стрелки, указывающие куда угодно, только не в нужном направлении. Эти пальцы смотрятся еще более причудливо, когда гладят обычные руки. Те руки, которые годами мыли посуду для одного мужчины. Которые изучили каждый дюйм тела этого мужчины и не допускали мысли, что найдутся другие руки, избравшие то же занятие. Те руки, которые хранили верность в браке и не знали мук. Иногда боль — хорошая прививка против больших жизненных трагедий. Одна-две несчастные любви в молодые годы помогут вам в дальнейшем легче перенести расставание. Но Кэролайн не прошла через несчастную любовь. Все в ее жизни шло ладно и гладко — вот в чем вся проблема. Для таких людей быть брошенным любимым человеком — катастрофа. Стихийное бедствие. Волна цунами.
— Самое страшное у тебя позади, — вещает Донна.
Кэролайн не желает, чтобы самое страшное было у нее позади. Вообще она не в своей тарелке. Все они хотят заступиться за нее. Это ее вечер. Это ради нее собрались сестры. Но чем больше слов они произносят, тем труднее Кэролайн выплыть. Слова тяжелы, как свинец, и так и тянут ее на дно, и она тонет.
Энджи наконец решает вмешаться:
— Оставьте ее в покое. Кэролайн, если ты не хочешь этого делать, тебя никто не заставляет.
Кэролайн обращается к Энджи. Только к Энджи. Никого другого в комнате вообще нет.
— У меня в голове все так и вертится, так и крутится, и я ничего не могу с этим поделать. Сплошное
Донна пытается обнять Кэролайн, но та сбрасывает ее руку. Донна вопросительно смотрит на Энджи.
— Дайте ей подумать, — говорит Энджи.
— Не лезь, Энджи, — срывается с языка у Донны. Однако Донна сразу же вспоминает, кто перед ней, и делает виноватое лицо, как бы прося прощения. Как-никак Энджи спокойненько разбиралась с парнями с Митчелл-стрит.
— Ну же, Кэролайн! — произносит Линда.
— Ты оставишь меня в покое, зараза?
Донна делает жест, означающий «хорошо-хорошо!». Всхлипывания Кэролайн смолкают, и она вся поджимается. Сестры возвращаются на сцену, и комната вновь наполняется объятиями. Объятия и тишина благотворно действуют на Кэролайн, и она решает, что все-таки будет участвовать. Ведь в морозилке лежит голова, да и Девочки потрудились на славу, не говоря уже о матушке и Старой Мэри, которые с минуты на минуту будут здесь. И все это ради нее. Уже не откажешься.
Как только слезоточивость идет на убыль, Кэролайн полностью овладевает собой, встает с кресла и
