— Выходи сюда — и поговорим.
— Я же сказала, мне тебя и здесь хорошо слышно.
— Ага. Тебе и твоим гребаным ведьмам.
Ой, зря он так. Кажется, оскорблениям теперь не будет конца. Хуже того, сестры начинают вмешиваться в их с Кэролайн разговор.
— Они — моя семья. Моя семья, распротак твою! — кричит Кэролайн.
— Вот именно, семья, — подтверждает Джедди.
Бобби колотит в дверь. На этот раз он разозлился. На этот раз он мужик. На этот раз все идет как полагается.
— Впусти меня, — громко требует он.
— Тра-ля-ля, тирлим-ку-ку, хрена моему зятьку! — орет Энджи в ответ.
Следует такой взрыв хохота, что дом чуть не рушится. Сестры валятся со смеху и держатся за живот. Гоготание заполняет весь наличный объем от пола до потолка. Даже Старая Мэри смеется, и зубки у нее во рту так и постукивают один о другой. Один о другой.
— Кто этот вонючий виршеплет? — интересуется Бобби. — Ладно, сейчас угадаю… Венди?
— Вообще-то Энджи, — сообщает Венди.
— Это я, ты, блядун затраханный, — громко говорит Энджи.
— Я-то драматург, — уточняет Венди.
Девочки выпучивают на нее глаза. Как-то Венди сочинила какую-то сценку для рождественского концерта. Исполняли ее ученики начальных классов. И вот теперь она, оказывается, драматург. Не кот насрал.
Квартира словно насыщается электричеством. Невидимые голубые линии протягиваются от Девочек к Кэролайн. Она чувствует это. Энергия входит в ее кровь, обволакивает ее внутренности, заполняет ее грудь, поднимается выше и выше. Приходит невыразимая злость. Появляются слова, которые страшно было произнести. Страшно, потому что, когда твой мужчина бросил тебя, ты перестала себя ценить и уподобилась в своих глазах пустой жестянке из-под бобов. Энергия распирает Кэролайн, и вот нужные слова уже на языке, а страх исчез.
— Как делишки у Стейси Грейси?
Вот это Девочкам нравится. Они улыбаются, и потирают руки, и выгибают спины в ожидании ответа.
— К твоему сведению, я не видел Стейси Грейси уже три дня. Уехала, что ли, куда?
Девочки смотрят друг на друга всепонимающими глазами. Такие глаза могут быть только у ведьм. Или у сестер. Они делают Кэролайн знаки, чтобы та продолжала. Бобби за дверью, сам того не ожидая, приходит в смущение.
Кэролайн опять обращается к Бобби:
— Так что тебе нужно? Чистое белье?
— Мне нужно, чтобы ты отказалась от услуг Макгугана.
— «Мне нужно, чтобы ты отказалась от услуг Макгугана», — повторяют все. Сестрам нравится передразнивать жалостный голосок Бобби.
— Пошли ты его на хрен! — кричит Энджи.
— Ты покойник! — орет Донна.
Но Бобби не обращает на сестер никакого внимания. С ними только ввяжись в разговор. Бобби обращается исключительно к Кэролайн:
— Ты меня впустишь?
— Тра-ля-ля, тирлим-ку-ку, хрена моему зять ку, — произносит Энджи нараспев.
Сестры оживляются и уже не умолкают.
— Скажи ему что-нибудь. Пусть позлится, — подзуживает Джедди.
Пока Кэролайн думает, что бы такое сказать, на лице у нее появляется некое подобие улыбки. У Кэролайн сейчас такой вид, будто ее попросили спеть на вечеринке и она выбирает подходящую песню.
— Надеюсь, Стейси Грейси обходится тебе не так дорого, как другим ребятам из «Монкленд- бара».
Сказано не очень, да Кэролайн никогда и не была сильна в перебранке. Но ничего, сойдет.
Главное, сестры вместе в этот исторический вечер.
Джедди первая подскакивает к двери и кричит прямо в щель почтового ящика:
— Кладу на бочку пятьдесят пенсов!
— Перебиваю: фунт, — вносит свою лепту Энджи.
— Неужели мы не можем вести себя как взрослые люди? — взывает Бобби.
— Как приятно слышать такое от мужика, который сбежал с девятнадцатилетней соплюхой, — восхищается Джедди.
Некоторое время Бобби обдумывает ответ.
— Надо же куда-то шершавого засунуть, — выдает он наконец.
— Ого! — произносят хором Девочки, матушка и Старая Мэри.
— Спроси ее, спроси Анни Эскимо, что было, когда я ее трахнул! — говорит Бобби через щель почтового ящика.
— Я не фригидная. Я… я сексуально озабоченная. Все равно, тебе и хомячка-то не удовлетворить! — говорит Кэролайн.
Девочки одобрительно кричат, и Кэролайн отходит от двери. Прикол насчет хомячка тоже так себе, но, как я уже сказал, Кэролайн всегда была не очень скора в обмене репликами. Все равно она молодец, считают сестры.
Бобби барабанит в дверь и ругается еще некоторое время, но ответа нет, и Бобби умолкает. Сестры просто не обращают на него внимания и ведут себя так, будто никакого Бобби нету в помине. Кэролайн принимает окончательное решение насчет шести черных свечей, и ей не терпится поскорее взяться за дело. Она вся распрямляется и преображается — ее прямо не узнать.
— Значит, так, — говорит Кэролайн.
— Значит, так, — говорит Донна.
— За дело, — говорит Кэролайн.
За разговором они не замечают, что Бобби просунул руку далеко в почтовую щель и ему удалось кончиками пальцев ухватить шнурок, на котором висит ключ от квартиры. Бобби пытается подтянуть шнурок повыше. Дело идет туго: до ключа далековато, а щель для писем узкая. Тем не менее ключ медленно ползет вверх.
— Замечательно, — говорит Линда.
— Поджарим головку, — произносит Энджи.
Венди осведомляется, когда Бобби в последний раз видел Стейси Грейси, и энтузиазм Кэролайн внезапно угасает. Упоминание этих двух имен в одной фразе подсекает ее и заставляет задрожать, точно от холода.
Девочки смотрят на Венди.
— Гляди, что ты опять наделала, — шипит Энджи.
За ее спиной Бобби проворно шевелит пальцами. До ключа остается всего пара дюймов. Он все выше и выше, ближе и ближе. Еще чуть-чуть. И еще.
Кэролайн заливается слезами. Венди никнет под укоризненными взглядами.
— Что есть у этой сучки, чего нет у меня? — плачет Кэролайн.
На заднем плане Джедди шепчет Донне:
— У нее есть твой муж, тупая корова.
— И красивые сиськи, и тугая задница, — шепчет Донна в ответ.
Тут Кэролайн замечает, что Бобби добрался до ключа. Что тут остается делать — только дернуть за шнурок, завладеть ключом и открыть дверь. Вот Бобби и на пороге квартиры. Ой, что будет, что будет. Привет, поросятки, злой волк явился. Голова у Бобби, наверное, занята одним: как он сейчас с ними со всеми разделается. Он как-то с трудом понимает, что Кэролайн несется прямо на него и кричит:
