— А-г-а-а-а, — отвечает Донна.
Заливаясь слезами, Энджи убегает в туалет. У Бойля растерянный вид. В туалете слезы у Энджи сразу высыхают, и она, чтобы скоротать время, раскрывает журнал и закуривает сигаретку, не забывая время от времени всхлипывать. Энджи не знает, что в гостиной сестры перемывают ей косточки. Донна вроде бы разговаривает с Линдой, но на самом деле ее слова предназначены Бойлю.
— Сэди Броган рассказывала мне, что когда этот самый Браун отрубился и рухнул на ковер, ее Десси размозжил ему голову молотком.
— Донна! — громко говорит матушка.
— Он нанес три удара.
— Донна!
— Сюда, сюда и вот сюда.
— Линда, да замолчи же ты наконец! — возмущенно требует матушка.
— А что я, — оправдывается Линда, — я просто разговариваю.
Матушка смущенно опускает голову. Из туалета возвращается Энджи — в надежде, что ее план сработал и все каналы — церковный и светский, социальный и юридический — теперь задействованы. Не зря она сюда сегодня пришла. Бойль спрашивает, все ли с ней хорошо. «Да» Энджи не оставляет сомнений, что имеется в виду «нет». Бойль подходит к ней. Вот оно!
— Иисус исцелял тела и души, — говорит Бойль. — Он был истинный Бог и вместе с тем великий человек.
И что? С чего начинали, тем и заканчиваем. Надо бы над ним приколоться. Хоть самую малость.
— Хорошо, отец. Иисус был истинный врачеватель. Вы можете сделать что-нибудь для моего Десси?
— Что-то, наверное, смогу, — говорит священник.
Энджи усмехается Девочкам. Но когда она слышит следующую фразу, ухмылка исчезает у нее с лица.
— Просите, и дано вам будет. Мы не вправе подвергать сомнению слова Иисуса.
Лицо у Энджи мрачнеет. Бойль бочком пробирается к входной двери.
— Если Иисус был такой великий, чего это он не сообщил своим ученикам, что Земля круглая, а не плоская? — интересуется Линда.
Бойль застывает на месте и переспрашивает, что она сказала. Матушка отвечает, что ничего такого, пустая болтовня. Но Бойль очень хорошо расслышал слова Линды. Матушка пытается убедить его, что вопрос задала Донна. Похоже, Бойль склонен поверить этому. И вообще сматываться пора. Если он уйдет сейчас, то сохранит хоть какое-то достоинство. Но — о ужас! — из толпы выныривает Венди. У нее иеговизм в жопе заиграл.
— Вы знаете, отец, я тоже не прочь услышать ответ на данный вопрос. Он меня дико интригует! — объявляет Венди.
Линда радуется неожиданной поддержке. Лицо у Бойля пунцовеет. Теперь он обращается только к Венди.
— Ну уж от вас я этого никак не ожидал. Учительница в католической школе!
— Это абстрактный вопрос, отец. Чисто философский, — говорит Венди.
Бойль знает, что от чисто философской темы никуда не денешься, и в знак прощения одаряет Венди ханжеской улыбкой. За спиной у Венди Джедди корчит рожицы. Смысл у них такой: теперь тебе, когда появишься в школе, не жить. Бойль опять делает шаг к выходу. Но Линда так просто не отстанет.
— Все-таки я хотела бы получить ответ, — говорит она.
Бойль смотрит на часы.
— Ну, хорошо, — вздыхает он. — Есть вещи, знать о которых нам не дано, пока не придет время. Мир тогда еще не был, понимаете ли, готов к знаниям такого… э-э, такого рода. Современники Иисуса знали, что им полагалось знать. И не более того.
В комнате повисает пауза. Все усваивают догмат. Но Линда не дает паузе слишком затянуться. На пике тишины она произносит:
— Просто если бы он сказал им, Христофору Колумбу незачем было бы жопу рвать.
— Донна! — кричит матушка.
— Донна, — укоризненно вторит Старая Мэри.
Бойль застегивает пуговицы на пальто. Он вне себя от бешенства. Джедди тоже решает поучаствовать. Травля священника — вот это развлечение! Забавнее не придумаешь.
— Расскажи ему про Иегову, Венди, — восклицает Джедди.
Венди не обращает на нее внимания. И тогда Джедди начинает петь:
— Иегова! Иегова! Иегова!
Кое-кто подхватывает слова. Бойль окончательно сбит с толку и не видит, как Линда и Донна шепчутся. Плетут заговор.
— Попроси его, — громко говорит Линда.
— Нет, я стесняюсь, — так же громко отвечает Донна.
Донна теперь застенчивая пай-девочка.
— Попросить меня о чем, девушки? — высокомерно осведомляется Бойль.
Чудо
Линда кивает Донне, сидящей в инвалидной коляске. В Линдиной коляске.
— Она боится попросить вас, отец. Не могли бы вы благословить инвалидную коляску Линды? Что-то она забарахлила. Скрипит ужасно, — говорит Линда.
Линде непривычно называть Донну своим собственным именем, но иначе нельзя: может, священник уже в курсе, что ту сестру, которая в кресле на колесиках, зовут Линда. Старой Мэри любопытно, что это они еще затеяли. Ведь можно зайти далеко, а можно зайти слишком далеко. Но оказывается, задуманное просто переходит всякие границы. Выходит, блин, за рамки, на фиг. Старая Мэри поражена.
— Ну, это уж совсем… — Бойль опять рвется к выходу.
Но Энджи толкает коляску поближе к нему. Теперь Донна и Бойль как бы связаны вместе. Священник может либо прийти ей на помощь, либо демонстративно бросить на произвол судьбы. Бойль сдается, достает епитрахиль, целует ее и откупоривает бутылку со святой водой.
— Наклони голову, Линда, — говорит Бойль.
Донна подмигивает Девочкам и наклоняет голову.
— Еще немного.
— Она стесняется, отец, — сообщает Линда.
— Благословляю это кресло, и его колеса, и все его движущиеся части…
— Скрипит, как старая супермаркетовская тележка, отец, — говорит Донна.
— Дабы они легко и беспрепятственно несли Линду взад-вперед. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
— Ее ноги, отец, благословите ее ноги, — громко подсказывает Линда.
Бойль возлагает длани Донне на бедра. Руки у него слегка дрожат. Причиной тому отчасти страх, а отчасти спермотоксикоз. Одновременно он произносит слова благословения. Звучит совсем неплохо.
— Благословляю эти ноги, дабы Линда могла ходить и свободно странствовать по всем закоулкам нашего рая на земле. Да смилуется Господь над этими ногами и да вернет им всю силу и прелесть, каковыми оне когда-то располагали. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
— Аминь, — повторяют все.
— Как замечательно, отец, — восхищается матушка. — Как чудесно.
— Никогда не слышала, чтобы священник говорил такие красивые слова. Разве что на похоронах Мэри Макгинти. — И Старая Мэри вздыхает.
Бойль пакует свои манатки. Девочки с трудом сдерживают смех. Священник уже в дверях, когда
