мне о рабстве, как ты можешь говорить подобные вещи?
– Какое это имеет отношение? Ты все делаешь как-то странно, вот о чем я говорю. Так было всегда.
– Это ты все делаешь странным образом, ты…
Она вышла, хлопнув дверью.
Он взял лист бумаги и написал слова, прочитанные однажды в книге по истории рабства.
– Так кто же я? – выкрикнул он.
Посмотрел в зеркало. Квартерон? Черт возьми! Кто был его отец? Уже три поколения живут свободными людьми, а до сих пор змеиным клубком переплетены, как у Агнес, гордость и стыд. Упрямая женщина, которая просто не станет разговаривать.
Только какая разница, будет она говорить или нет?
В порыве ярости он швырнул щетку для волос, сломав ее и оставив на двери отметину.
Агнес открыла дверь.
– Извини, – были ее слова.
Она стояла тяжело дыша, опираясь на стену. Он впервые обратил внимание на ее узловатые изуродованные артритом пальцы. Старая одинокая женщина, завершающая тяжелый, полный одиночества путь. От его злости не осталось и следа.
– Я не права, – сказала она. – Поступай, как считаешь нужным. Лишь бы ты был счастлив.
Он знал, что она не изменила своего мнения. Ее чувства остались прежними. И с этим ничего не поделаешь.
– Ты женишься на дочери Клэренса Портера? Красивая девушка, – сказал доктор Мибейн. – Надеюсь, у нее не такие крайние взгляды, как у ее отца? Я не имею в виду ничего обидного.
– Нет. Она не интересуется политикой.
– Это хорошо. И когда это произойдет?
– Все зависит от нее.
Он должен скорее получить ее. Иначе, пока он будет там, в Галли, появится кто-нибудь другой и отнимет ее у него. При этой мысли он весь похолодел.
– Почему бы тебе не повременить? Николас вернется через год, вы могли бы вместе развлечься. Неделя на Барбадосе. Или на Ямайке. Надо погулять до того, как будешь повязан по рукам и ногам.
– Ты не чувствуешь себя связанным, если сам того хочешь, – мягко сказал Патрик.
– Надеюсь, что ты не ошибаешься. Вокруг столько девушек!
Он хочет сказать, что я мог бы найти лучше.
– Я не ошибаюсь, – ответил он. Клэренс Портер не скрывал своего счастья.
– Я давно это знал. Я увидел, что ты положил на нее глаз с первого дня, а она на тебя.
Клэренс отдавал им свой второй дом. Жильцы собирались выезжать, и Клэренс сказал, что освежит его.
– Я так рада, что мы теперь будем жить в городе – призналась Дезире. – Я вообще никогда не любила деревню.
– В любом случае, ты не смогла бы там жить. Я просто буду вставать на час раньше и буду добираться вовремя, – он купил подержанный автомобиль. – Мы купим тебе кольцо у Да Куньи.
– У Да Куньи? Где ты собираешься взять деньги?
– Не тревожься, нужна не такая уж большая сумма. Моя мать продала кусок своей земли на Мартинике, когда я ехал в Англию. Хватило на учебу и еще немного осталось.
– Тогда, может, мы лучше купим дом? Когда-нибудь?
– Не знаю. Учителя зарабатывают мало.
– Возможно, ты не всегда будешь учителем. Он едва услышал ее слова.
Их обвенчали в англиканской церкви в местечке Хэвенли Рест, неподалеку от океанского берега. Маленькое строение в готическом стиле вполне могла стоять на перекрестке дорог где-нибудь в Котсуолде. Уже лет пятьдесят церковь была почти заброшена живущими рядом землевладельцами, потому что появление автомобиля сделало возможным посещение служб в коувтаунском соборе.
– Я хочу, чтобы мы обвенчались там, – сказал он отцу Бейкеру. – Мне нравится то, что она старая. Она пустила корни, словно дерево.
Маленькая группа – жених и невеста, Клэренс Портер и Агнес – прибыла раньше священника. В ожидании его они разбрелись по церкви. Лучи солнца, проникавшие внутрь сквозь цветные витражи, окрасили вычурные надписи, выбитые на могильных плитах, янтарным, розовым, сиреневым светом.
Светлой памяти ЭЛИЗЫ УОКЕР ЛУМИС,
преданной жены и матери, являвшей собой пример милосердия и благочестия
АЛЕКСАНДР УОКЕР ФРЭНСИС,
