– Я должна. Джози работает всю неделю, так что суббота – единственный день, когда мы можем устроить это.
Через секунду, отложив в сторону книгу, Роберт сказал решительно:
– Джози слишком упряма. Я всегда это говорил. Меня удивляет, как она ему не надоела, – единственное объяснение этому его мягкость, благодаря которой он не может ей противостоять.
– Она ему надоела! Боже мой, да он обожает ее! А что касается того, что она упрямая, так это неверно. Она просто честная, вот и все. Она искренняя.
Ладно, ладно, пусть будет так. Полагаю, я просто шовинист, испытывающий неловкость в присутствии искренних женщин. Линн засмеялась.
– Наша Эмили – хорошенькая искренняя женщина, я могу утверждать.
– Ах, это другое дело. – И Роберт засмеялся. – Она моя дочь. Она может делать все, что ей вздумается.
За исключением того, чтобы выбирать себе друга?
– Линн, я только хочу для нее самого лучшего. Разве я не отдал бы свою жизнь ради нее? Ради всех вас?
– Дорогой Роберт, я знаю это.
Он взял свою книгу, а она вернулась к своей. Вскоре Роберт отложил ее снова.
– Между прочим, ты привела в порядок крыло машины после того, как поцарапала его?
– Да, сегодня утром.
– Хорошо сделали?
Ты никогда не узнаешь, где была царапина.
– Хорошо. Не стоит ездить в поцарапанной машине. – Затем он подумал о чем-то еще; как будто у него в голове была записная книжка, как часто говорила Линн.
– Ты послала моей тете подарок на день рождения?
– Конечно. Прекрасную летнюю сумку.
– Хорошо, если учитывать, что она вяжет все эти свитеры для наших девочек.
В этом замечании было что-то злобное, меркантильное, так что Линн не могла проигнорировать его.
– Роберт, я думаю, ты обращаешься с ней очень плохо.
– Абсурд. Я был очень внимателен к ней в прошлом году на Рождество.
– Ты казался вежлив, только и всего, причем это было не в прошлом году, а в позапрошлом. Она потому и не приехала в прошлом году, что чувствовала твое нежелание. Ты, а не я. Я на самом деле люблю ее. Она добрая, благородная леди.
– Она может быть доброй и благородной, но она болтливая старая дура и действует мне на нервы.
– Болтливая! Она едва открывает рот, когда ты рядом.
Он не ответил. Линн упорствовала.
– Эмили очень любит ее. Когда Джин была последний раз в Нью-Йорке в прошлом месяце, они встречались с Эмили за чаем.
– Ладно. Оставь меня в покое со своей тетей Джин, хорошо? Это неважно.
Он повернулся и, натягивая одеяло на себя, уронил с громким стуком книгу на пол.
– Извини. Проклятье! Я встревожен. Она положила свою руку на его.
– Скажи мне, что конкретно тебя тревожит.
– Ладно, ты можешь думать, что это глупо с моей стороны, ты, вероятно, будешь так думать. Но я говорю тебе, мне не нравится идея, что ты собираешься идти и готовить обед в дом мужчины, у которого нет жены. Я чертовски хочу, чтобы ты придумала что-нибудь другое для вклада в аукцион.
– Но приготовление пищи – это то, что я делаю лучше всего. Это забавно. Ты наблюдал торги? Он заплатил тысячу долларов за мою работу, я хочу, чтобы ты это знал.
– Брюс натолкнул его на тебя. Вот как это случилось.
– Я надеюсь, что ты не собираешься сердиться на Брюса за это. Роберт, как ты можешь быть таким глупым?
– Мне не нравятся взгляды этого мужчины. Разведен и снова разведен и…
Пытаясь вывести его из этого настроения, она сказала:
– По-видимому, он похож на меня, а ты…
Он повернулся снова, на этот раз к Линн, чтобы встретиться с ней глазами, так что она могла видеть близко его темно-голубые радужные оболочки темные ресницы, белые веки и ее собственное отражение в его зрачках.
– Ты становишься все более очаровательной с каждым годом. Такое бывает лишь с немногими женщинами.
