Итак, только и всего. Ничего или почти ничего… Линн осторожно объяснила:
– Я на самом деле не понимаю, почему это должно быть таким секретом, но это жизнь твоего отца и он хочет, чтобы было именно так. Это, должно быть, было для него ужасно тяжелое время, и он просто не хочет, чтобы ему напоминали о нем. Люди часто так делают; он просто предает забвению плохие воспоминания.
– Проговорившись, тетя Джин в тот же миг страшно испугалась, и мне стало ее жаль. Она несколько раз повторила, как она огорчена, и просила меня дать обещание не рассказывать об этом, забыть о том, что я услышала. И, разумеется, я обещала. – Эмили на мгновение отвернулась и затем, повернувшись снова к Линн, призналась со стыдом, что она нарушила обещание. – Я сдерживалась так долго, как могла, но на прошлой неделе я рассказала папе.
– Ох, это плохо, Эмили.
– Я понимаю и чувствую, что плохо. Ты спросила меня, почему папа так сердит на меня, и…
– И что? – подбодрила ее Линн.
– Он был абсолютно взбешен. Я никогда не видела его таким. Безумен, мама! Я не могла поверить в это. Он уставился на меня: «Это не твое дело, – сказал он мне, – и я не хочу, чтобы этот вопрос когда-нибудь еще возникал. Ясно?» Это меня ошеломило.
– Я надеюсь, он не отыгрался на бедной тете Джин.
– Он обещал мне, что все будет в порядке. Я так надеюсь.
Теперь Линн хотела узнать, сказала ли Джин нечто большее, например о сыне Роберта. В его утрате было для него больше страдания, чем он мог когда-либо предположить; поэтому было естественным, что ему хотелось забыть о существовании сына. И с беспокойством она спросила:
– Это все, что сказала Джин?
– Да, еще два или три слова – и закрыла рукой рот. – Эмили насупилась и покачала головой в сомнении.
– Разве тебе не было когда-нибудь не по себе? Если бы я была на твоем месте – я думаю, ты могла бы пройти мимо той женщины на улице и не узнать ее.
Маловероятно. Это большая страна. Кроме того, почему мы должны узнать друг друга? Часто развод – законченная глава.
– Однако разве тебе хоть немного не было любопытно? Мне было бы интересно узнать!
Как можно узнать? Часто трудно предвидеть, как ты поступишь в той или иной ситуации, пока в ней не окажешься.
Нет, я не хотела ни в коем случае познакомиться с шикарной девицей Роберта, думала Линн, как всегда, с легкой горечью, но в это утро горечь достигла апогея. Она вспомнила, что, когда впервые встретилась с Робертом, она была неопытной маленькой девочкой, невинной и не уверенной в себе, она вздрагивала при одной мысли о том, что Роберт предавался любовным утехам с ее предшественницей, такой изысканной, такой богатой и беспечной, что она могла позволить себе бросить такого мужчину.
Было странно, что такие мысли одолевали ее за кухонным столом в это утро, в это особое утро.
Эмили нервно играла с ложкой.
– Все равно, – сказала она, – папа может быть очень странным.
– Нет, Эмили. Я не хочу, чтобы ты так говорила или думала.
И внезапно девочка заплакала.
– О, мама, почему я должна бояться сказать то, что хочу сказать на самом деле?
И снова страх, горячий как огонь, проник в сердце Линн.
– Дорогая Эмили, в чем дело?
– Прошлой ночью с тобой что-то случилось.
– Да, да, конечно. Я упала в темноте, упала в колючую изгородь. – Она засмеялась. – Это неприятно упасть в изгородь. Неуклюжая.
– Нет, – сказала Эмили. Слово застряло у нее в горле. – Нет. Это сделал папа. Я знаю.
– Что? Что? – Руки Линн сжались на коленях так крепко, что кольца вдавились в тело. – Это нелепо. Как у тебя возникла такая идея? Эмили, это нелепо, – повторила она высоким, неестественным голосом.
– Я вспоминаю, что давно, еще перед тем как мы переехали сюда, когда вы вернулись домой из Чикаго, я слышала, как тетя Хелен сказала что-то дяде Дарвину о том, как ужасно ты выглядишь. Она сказала, она думала, может быть…
– Эмили, я удивлена. Я в самом деле удивлена. Уверяю тебя, ты неправильно поняла. Однако, если даже ты поняла правильно, я не в состоянии помешать тому, что тетя Хелен может придумать.
– Ты не плакала бы так прошлой ночью, если бы это было только от боли. Это было нечто большее.
– Только боль! Уверяю тебя, все из-за колючек.
Эмили не должна терять веры в отца. Это нанесет невосполнимый ущерб. Женщина помнит своего отца всю жизнь. Самые дорогие из моих воспоминаний – это о моем отце. Он учил меня, как отстаивать свои права и как прощать; когда он бранился, он был добрым…
Линн успокоила свои руки, положив их на стол, и обратилась к дочери с настойчивой просьбой:
– Поверь мне, Эмили. Разве я когда-нибудь лгала тебе?
