– Да. Они такие же, как те ахутайя, что ездят по земле, только умеют летать.
– Нет, они живые, – упрямо повторил Хилати.
– Да говорю же тебе, это машины! Они сделаны руками людей.
– Чичиланха можно убить отравленной стрелой. Значит, они такие же живые, как птицы.
– Убить? – Выдра заинтересовался. – Это как?
– Я сам убил несколько, – хвастливо заявил Дикобраз. – Когда я поймал тебя в ловушку, а потом отпустил, а потом ушел в лес, за мной полетели три чичиланха. Я понял: следить будут, а потом придут жуки и убьют. Чичиланха плохие, я их не хотел. Тогда я достал трубку, взял три стрелы и плюнул три раза. Все чичиланха упали и умерли.
– Где они сейчас, эти мертвые чичиланха?
– В дупле. Я спрятал их.
– Можно на них посмотреть?
– Да. Пойдем, покажу. Это недалеко. Там прячу все мое.
«Недалеко» оказалось в часе ходьбы. По пути Хилати недовольно ворчал, жаловался, что ходить по земле долго и мокро, что быстрее и лучше идти сверху, но Выдра морально не был готов скакать по ветвям на тридцатиметровой высоте подобно гиббону. Наконец, добрались. Хилати нашел нужное дерево, запустил в дупло лапу, нащупал вертолетик, вытащил его, уронил на землю, взвизгнул и затряс когтистыми пальцами, стряхивая с руки больших черных муравьев.
– Ай, плохо! Злые муравьи нашли чичиланха и съели!
Выдра присел на корточки и пошевелил полуобглоданный аппарат палкой. Муравьи побежали от него врассыпную. Теперь Томас видел сам: насекомые обгрызли чичиланха наполовину, оставив механические детали, подшипники, лопасти винта, головную часть с процессором и телекамерами. Все остальное – то, что не успели съесть муравьи, – успело основательно подгнить и воняло падалью.
Выходит, Дикобраз был прав. Камеры-стрекозы были полумеханическими, полуорганическими роботами. Такие трудно сшибить камнем, зато можно убить отравленной стрелкой.
– Покажи мне свое оружие, – попросил Выдра.
– Смотри. Только не трогай стрелы – там смерть.
Ага-ага, знакомая штука. Точно такая же, как в видении о жизни яхи на Новых Андах, навеянном Хилати – трубка из побега цекронии с вычищенной сердцевиной, тонкие стрелки длиной сантиметров в сорок, с заостренными концами. Выдра сам мог изготовить нечто подобное, и пользоваться таким оружием умел – это входило в приснопамятный курс выживания в сельве. Интересно, а как яхи готовят отраву? Бразильские индейцы варят яд кураре из коры разных деревьев и лиан: хондродендрон, курарея, абута, еще что-то там… При желании Выдра мог найти эти растения и даже приготовить яд. Но для варки нужен костер, а яхи ненавидят огонь.
– Как вы делаете отраву? – спросил он.
– Лягушки. У них смерть на коже. Нужно проткнуть лягушку, и она начинает умирать, злится, и на коже у нее появляется смерть. Если намазать смертью стрелу, она будет убивать все, во что попадет.
Ага. Тоже понятно: ядовитых жаб и лягушек в этой местности – хоть отбавляй.
– Вы, яхи, живете в чужом лесу всего несколько дней, и уже столько всего знаете, – сказал Выдра. – Большая часть плодов и ягод здесь ядовиты, а вы нашли съедобные и не отравились всякой дрянью. Разобрались, каких лягушек можно использовать для охоты. Как вы все это узнали?
– По запаху, – Хилати дотронулся пальцем до своего крючковатого носа с широкими ноздрями. – Когда ты, Выдра, смотришь на птицу, ты видишь, красная она или зеленая. Когда я нюхаю птицу, я вижу, можно ее есть или нет. Яхи – люди леса. Пусть этот лес чужой, пусть здесь слишком темно и земля сырая, но зато много хорошей еды. Яхи могли бы здесь жить, если бы их не убивали анчанчу.
– Значит, ты убил чичиланха. И что случилось потом?
– Они перестали прилетать, испугались. Чичиланха слабые и осторожные. Если жить в верхнем лесу, – Дикобраз показал пальцем вверх, в кроны деревьев, – то они туда не полетят. Потому что там много лиан и ветвей, а крылья у чичиланха слабые, они всего боятся. И поэтому анчанчу не могут найти тебя в верхнем лесу, чтобы убить. И мы, яхи, которые здесь остались, живем сейчас там – высоко, где обезьяны. И тебе надо перестать бояться и идти туда, Выдра. Там тебя не найдут. К тому же обезьяны – вкусная еда.
– Я чего-то не понимаю, – Выдра недоуменно покачал головой. – Вы чувствуете себя в этом лесу хозяевами. Почему же тогда вас так легко поймали в вашем собственном лесу? Разве вы не могли убить тех, кто охотился на вас? Или хотя бы убежать, спрятаться?
– Потому что здесь, на небе, все по-другому. Здесь анчанчу охотятся на нас без своего летучего огня, и становятся из-за этого слабыми. Ты говорил, что анчанчу хотят убивать каждый день по одному яхи, а что из этого получилось? Сколько дней прошло, а за это время вы смогли убить только двоих. Одного ты убил сам. Второго сегодня убила Оса.
– Убила?
– Да, убила. Я знаю.
– А тот, чье место заняла Оса? Плохие анчанчу называли его Людоедом. Они сказали, что убили его.
– Он живой. И зовут его не Людоед, а Чумаха.
– Тогда еще непонятнее. Ну, с Вараном ясно – он был больной, безумный, сам дался в руки Осы. Но почему тот яхи, которого я убил, не удрал сразу? Почему сидел на дереве и не уходил?
– Он ждал тебя, чтобы поговорить. И он говорил с тобой – разве ты не помнишь?
