В ноте полпреда СССР в Польше Войкова от 11 июля 1925 года говорилось, что «взаимное стремление к принятию абсолютно всех мер к беспрепятственному и наибыстрейшему продвижению дипломатической почты является элементарным условием всяких дипломатических отношений».
На станции Мукден 11 ноября 1925 года подвергся личному досмотру дипкурьер Короткое, следовавший из Москвы в Пекин, и была вскрыта запечатанная дипломатическая почта. Советское посольство расценило это как случай «исключительного и почти неслыханного в международно-правовых отношениях нарушения иммунитета дипломатического курьера и неприкосновенности дипломатической почты».
Скупые строки дипломатических документов… Но какая борьба скрыта за их страницами! Задержан дипкурьер…
Несколько столетий существуют дипломатические курьеры. И все это время их сумки были соблазнительнейшей добычей для всякого рода разведчиков и авантюристов. Задержали дипкурьера, и посол, не получив вовремя инструкции, сделал неверный шаг… Выкрали депешу, прочли, а потом, ловко запечатав, положили обратно. Но этой депеше уже грош цена, дипломатическая битва, не успев начаться, проиграна, карты-то известны. Еще в позапрошлом веке граф де Монморен писал французскому агенту в Италии: «Тщательно шифруйте ваши депеши, даже те, которые доверяете испанским курьерам: не говоря о других случайностях, могут захватить и самих курьеров; такие примеры бывали». Известный русский поэт и дипломат А. Д. Кантемир предупреждал свое правительство. «В Лондоне обыкновенно всех чужестранных министров письма распечатывают и имеют искусных людей для разбирания цифирей (т. е. шифров) на всяком языке». Бывало, что некий правитель, тайно распорядившись вскрыть на границе запечатанный пакет дипкурьера, потом во всеуслышание отнекивался: извините, мол, это не нарочно, чиновники уж больно нерадивы да ретивы, что с них возьмешь?
Опытный разведчик Ким Филби писал: «По прибытии в аэропорт курьеру обычно сообщали плохую сводку погоды или говорили, что обнаружена техническая неисправность в самолете. И то и другое означало неопределенно долгое ожидание. Курьеру приходилось выбирать: сидеть ли на своей вализе в аэропорту или отправляться в ближайший город и терпеть неудобства провинциальной гостиницы, В этих обстоятельствах офицер службы безопасности аэропорта любезно предлагал расстроенному курьеру оставить почту в его сейфе. „Я запру его сам на ваших глазах, старина, — говорил офицер, — и все будет в порядке, когда вы вернетесь“. Удивительно, сколько курьеров попадалось на эту дешевую приманку».
И сегодня порой медлят чиновники на границах с проверкой дипломатических документов. Они прекрасно знают, что международное право запрещает задерживать дипкурьеров и следующую с ними диппочту. Но приказ есть приказ… Вот почему государства так тщательно следят за отношением к их дипкурьерам в других державах. Вот почему на эту должность берут людей мужественных, стойких.
Дипкурьеры И. И. Лякин и М. П. Мошков выехали в командировку во Францию в конце мая 1941 г. Им было дано задание попасть в оккупированный немцами Париж. Там, после переезда дипломатического корпуса вслед за правительством Петэна в Виши, осталось советское генеральное консульство. С большим трудом дипкурьеры доставили диппочту в столицу Франции. Им приходилось ехать в воинском эшелоне, потом в тамбуре переполненного вагона. Выматывали бесконечные ожидания подходящих поездов. Все это время их не покидало чувство надвигающейся на Родину грозы.
В Париже отдохнуть не удалось. По решению оккупационных властей всем консульствам и миссиям предписывалось перевестись в Виши. Необходимо было вывезти в СССР около 500 килограммов диппочты. Разработали маршрут: наиболее подходящим показался через Виши в Рим, потом в Берлин и в Москву.
Сложным был путь, но самое большое испытание ожидало дипкурьеров в трехстах километрах от Рима, у небольшой станции Джиованни-Персичисто: паровоз их поезда, шедшего с большой скоростью, сошел с рельсов. Произошло крушение, в котором погибли многие пассажиры. Головные вагоны превратились в кучу покореженного железа. К счастью, дипкурьеры ехали в последнем вагоне. Но и он слетел с колесных тележек, в нем были убитые и раненые. Дипкурьеры отделались сравнительно легкими травмами.
Очнувшись, они стали выгружать диппочту через окно, так как передний тамбур был смят в лепешку, а дверь заднего заклинило. Вскоре к месту происшествия прибыла итальянская воинская часть. Через некоторое время было объявлено, что пассажиры, едущие в Берлин, должны пересесть в поезд, следующий в Мюнхен. Поезд стоял примерно в трехстах метрах от места катастрофы. Перенести вдвоем полтонны диппочты дипкурьерам было сложно. Тогда И. И. Лякин обратился за помощью к итальянскому офицеру. Тот предоставил в их распоряжение пятерых солдат. Солдаты за один раз смогли взять только часть диппочты. Лякин вместе с ними направился к мюнхенскому поезду. Но только вализы оказались в тамбуре, как поезд тронулся! Мошков с половиной диппочты оставался на станции! Лякину пришлось «рвать» стоп-кран.
Прибыв в Мюнхен, дипкурьеры выяснили, что поезд на Берлин будет только утром, и им пришлось всю ночь стоять на платформе рядом с вализами, так как вокзал был переполнен.
Утром 20 июня, когда состав подали на посадку, они увидели, что он уже до отказа забит пассажирами, в основном военными. Пришлось обратиться за помощью в отделение спецслужбы гитлеровцев при вокзале. Начальник дал распоряжение двум сотрудникам посадить «русских дипломатов». Лишь при их помощи, высадив пятерых немецких офицеров, И. И. Лякин и М. П. Мошков расположились в шестиместном купе вагона.
В Берлин прибыли вечером. Город был затемнен. Их никто не встречал. После больших трудов поймали два такси и к 12 часам ночи прибыли в посольство. Дипкурьеров тут же вызвал посол, которому они рассказали о всех своих приключениях. После пережитого они крепко уснули, а в пять часов утра были разбужены сотрудником посольства Стригановым. Он им сказал: «Все то, что вы с таким трудом вывезли из Франции, уничтожено». Дипкурьеры сразу поняли: началась война… Пройдет еще много времени, пока персонал советского посольства вернется на родину.
Невозможно в одном очерке даже коротко рассказать о всех примерах мужества и стойкости, проявленных советскими дипкурьерами.
…Впервые о дипломатических курьерах я услышал еще мальчишкой. Конечно, читал знаменитое стихотворение В. Маяковского о Т. Нетте. Я представлял себе дипкурьеров героями военно- приключенческих романов. В моем детском воображении они стреляли, боролись с врагами и, главное, всегда их побеждали.
Однажды, когда ребята из нашего двора играли в «чижика», у подъезда остановилась грузовая машина. Из нее вышли женщина и худощавый парнишка, чуть постарше меня. Грузчики стали вносить мебель в подъезд. Вскоре мы уже знали, что к нам переселилась семья погибшего во время войны дипломатического курьера И. И. Хромова. Сына звали Володя.
В сентябре 1942 года дипкурьеры Н. Д. Шмаков и И. И. Хромов сопровождали дипломатическую почту СССР на борту грузо-пассажирского парохода «Сталинград», следовавшего в составе конвоя РС2–18 из Рейкьявика в Архангельск. 13 сентября в Баренцевом море в 120 милях западнее острова Медвежий судно было торпедировано фашистской подводной лодкой и стало быстро тонуть. На плаву «Сталинград» продержался всего 3 минуты 48 секунд. Поэтому точно воспроизвести события трагедии не могут даже ее участники.
Незадолго до взрыва старший механик судна В. А. Плавинский, свободный от вахты, отдыхал в своей каюте. Возвращавшаяся на родину переводчица советского консульства Е. А. Пузырева накануне принимала роды у одной из пассажирок. Измученная и уставшая от пережитых волнений, она, вернувшись к себе, разделась и тут же легла спать, забыв о приказе капитана А. Н. Сахарова: всем пассажирам спать в одежде.
Около 9 часов утра взрыв страшной силы потряс судно. Погас свет. Из порванных трубопроводов повалил пар. Старший механик бросился в машинное отделение. Но его уже не существовало. Все стоявшие на вахте моряки погибли. Тогда Плавинский выбрался наверх.
Е. А. Пузырева в это время, ругая себя за недисциплинированность, лихорадочно искала в темноте свою шубку. Наконец, накинув ее поверх ночной рубашки и схватив сумку с медикаментами, поспешила на палубу. Первым, кого она увидела, был лежащий навзничь дипкурьер Шмаков. Пузырева хотела оказать ему помощь, но, наклонившись над ним, поняла, что уже поздно.
Дипкурьеры на судне располагались возле кают-компании, в курительном салоне, имевшем выход к шлюпкам. Если Н. Д. Шмаков во время взрыва находился в салоне и был там ранен, то его кто-то, возможно
