– Брага женится на Нежане?
– Почему нет? – сказал старый кмет. – Баба красивая, молодая, здоровая. Двух сынов родила, значит, и Браге родит. Горя хлебнула, нужду знала – не станет хвостом крутить, пока муж на рати. Хорошая женка!
«Правильно, что Оляна за Брагу не пошла, – подумал Олята, отворачиваясь. – Не то б и ее на лугу…»
Прощание не затянулось. Брага вскочил на коня, Нежана пошла рядом, держась за стремя. У дороги дружинник, склонившись, поцеловал ее в уста и поскакал вслед уходящей ватаге. Нежана повернулась к толпе. Глаза у нее влажно блестели, но сама женщина улыбалась. Ждан первый поклонился ей, следом – другие смерды. Из толпы выбежали Первуша и Вторак. Мать взяла их за руки и, гордо подняв голову, пошла к веси…
После полудня из Белгорода приехал возок. Олята с Некрасом стащили на землю тяжеленные корзины. Олята, любопытствуя, заглянул. Стрелы, железные. Олята взял одну. Стрела была короткой, но толстой, с четырехгранным хищным острием. Тяжелая.
– Сверху кидать, – пояснил Некрас, забирая стрелу. – По моему велению сковали. Пробьет любой доспех.
– Смок подымет нас со стрелами?
– Еще и коня посадим! – заверил Некрас.
До вечера они прилаживали на крупе смока корзины, пробовали, легко ли открываются съемные донца.
– Ремень будешь дергать, как я скажу! – учил Некрас.
За хлопотами незаметно пролетел день. Оляна привезла обед, а от ужина Некрас отказался, сунув в седельную суму половину каравая и завернутую в холстину вареную баранину. Некрас облачился в кольчатую бронь и шлем, перепоясался мечом. У Оляты брони не было, обошелся куяком без рукавов. Куяк с нашитыми железными пластинами крепко стянул поясом с мечом. Оляна обняла и расцеловала брата, затем подошла к Некрасу. Сотник легко привлек деву к себе.
– Прощай, сестрица!
Оляна внезапно всхлипнула, вырвалась и убежала.
– Чегой-то она? – удивился Некрас.
«Не хочет быть сестрой!» – хотел сказать Олята, но промолчал.
Они уселись на смока. Змей разогнался по реке и тяжело взмыл в небо. Оглянувшись, Олята увидел на высоком берегу одинокую фигурку на коне.
«Одна остается! – кольнула мысль. – Вдруг не вернемся? Кто защитит?»
Мысль была нехорошей, несвоевременной, и Олята ее прогнал. Ночь стояла лунная, теплая, лететь было легко и приятно. Отрок, забыв о предстоящей рати, любовался красотами неба и земли. Долетели быстро. Олята издали увидал россыпь костров и догадался, что это войско князя Ростислава. Некрас не полетел к войску. Повернул смока и приземлился у одинокого костра в отдалении. Они не успели оставить седла, как подошел Малыга.
– Воевода дважды присылал справиться! – сказал тревожно. – Гневается, что до сих пор нет. Поскачешь?
– Пошли кого-нибудь! – велел Некрас.
– А сам?
– Я не могу отлучиться от смока, – сказал Некрас. – Али князь забыл, что числюсь сгинувшим? Меня дружинники в лицо ведают. Как только объявлюсь, поймут, что смок здесь. Вдруг в стане лазутчик? Мало им Колпаков?
Малыга крякнул и отошел. Посыльный ускакал и скоро вернулся с князем. Ростилава сопровождали Святояр и Балша. Последний старался держаться в отдалении. Князь и воевода, хмуро кивнув на поклоны, обошли смока. Ростислав не удержался: потрогал пластины нагрудника, повертел в руках железную стрелу и даже похлопал змея по теплому боку.
– Побьем Великого! – сказал радостно.
– Ежели ратиться будем с умом, – возразил Святояр. – Что скажешь? – повернулся к Некрасу.
– Не только скажу, но и покажу! – усмехнулся Некрас и вытащил из сумы лист пергамента. Поднес к пламени костра. Князь и воевода, склонившись, рассматривали рисунок, слушая пояснения сотника. Оляте смерть как хотелось взглянуть, но подойти ближе не решился – могли и мечом вытянуть. Не его дело о рати слушать. Спасибо, что от смока не гонят.
– Откуда у тебя? – спросил Святояр, когда Некрас скатал свиток.
– Из ромеев привез.
– Купил?
– Сам сработал! – усмехнулся сотник.
– Делай, как срядились! – велел Ростислав.
Некрас поклонился.
– Вот еще, – сказал Святояр. – С рассветом, как войско к Лысой Горе пойдет, ставь смока у дороги – пусть видят!
– Зачем?
– Затем, что воев у нас менее, чем у Великого. Много новиков, кто первый раз в сече. Могут не выстоять. Увидят смока, ободрятся.
– А лазутчики?
– Разъезды вышлю. Не пустим…
Этой ночью Олята почти не спал. Сначала Некрас совещался с ватагой, чертил прутиком по земле, показывая. Малыга кивал головой и вставлял замечания. Затем повечеряли. Прилегли только под утро. Олята едва смежил глаза, как в бок толкнули: вставай! Сонный отрок умылся, но снедать не стал – кусок не лез в горло. Другие тоже не стали. Зато смок не отказался. С рассветом подвезли воз рыбы, змей жадно хватал пастью пахнущих речной сыростью щук и налимов, глотал и довольно урчал. Возчик, глядя, бледнел. Когда змей насытился, Некрас с Олятой заново затянули подпруги, проверили сбрую и снаряжение. Уселись. Ватага унеслась вперед оцеплять назначенное место. Смок разбежался с холма и взлетел. Через несколько мгновений он стоял у дороги, в нетерпении перебирая толстыми лапами. Некрас заставил змея лечь на брюхо.
Вдали показалось едва видимое в тумане войско. Вои шли молча, но шум все равно был слышен: стучали копыта, звякало оружие, скрипели ремни. Вперед вырвались три всадника: Ростислав, Святояр и дружинник с княжьим стягом. Подскакав, встали справа. Кони фыркали и дичились, косясь на смока, но всадники сдерживали их. Утренний туман рассеивался, смок стал хорошо виден. Передние ряды войска, заметив, сбавили шаг, но сотники, получившие повеление от воеводы, прикрикнули. Поравнявшись со змеем, вои смотрели на него с изумлением и страхом. Тогда Святояр поднял руку в кольчужной перчатке и крикнул громовым голосом:
– Слава князю!
– Слава! – помедлив, отозвалась первая сотня.
– Сла-а-ва!!! – закричали другие, сообразив, что змей, это чудище, пришедшее из сказок, будет сражаться на их стороне. – Сла-а-ва!!! – раскатывалось от дороги.
Кони закрутили головами, а змей, словно почувствовав причину воодушевления, встал на лапы, приосанился и даже слегка рыкнул. Кони шарахнулись, вои на дороге завопили еще громче. Олята, выпрямившись, гордо смотрел вниз. Пусть видят! Он, вчерашний побирушка на торгу, сидит на змее, неподалеку от князя, которому кричат славу. Пусть завидуют! Олята с любовью глянул на покрытый бармицей затылок Некраса и едва удержался, чтоб не обнять названого брата. Отрок чувствовал, что любит всех: Некраса, ватагу, князя и воеводу, воев, что шли мимо, и даже тех, еще невидимых врагов, на чьи головы сегодня посыплются с неба железные стрелы. Счастье переполняло Оляту. Он украдкой погладил теплое тело смока и засмеялся…
25
Сотник подскакал к тысяцкому и поклонился.
– Чего орут? – спросил Горыня.
