— Не судите меня строго. Я хочу, чтобы все вы, друзья, знали о моих делах. Я больше не намерен их скрывать.
Подошел к Косте:
— Вас просил бы стать исполнительным директором фонда. И вас, Сергей, — его заместителем.
Рядом с ним сидела Нина. Малыш сказал ей:
— У вас есть основания на меня обижаться, — я грубовато обошелся с вашим мужем. Но дела у нас с ним общие, и разборка между нами только началась. Если я вам неугоден, могу удалиться из вашего дома, хотя, честно говоря, мне бы не хотелось.
Нина поднялась, сказала:
— Вася, дорогой, не мне вас судить. А тон и стиль ваших отношений меня не касается. Пойдемте обедать.
Вечером по «Шалашу» разнеслась весть: пропал Иванов. Малыш позвонил Стиву и Старроку. Нет, они его не видели. Тогда Малыш вызвал их и приказал разоружить охрану Иванова.
А уже на следующее утро Старрок докладывал: четыре командира ивановской охраны вместе с дюжиной верных молодцов охотно приняли условия, которые предложил им Стив. Оказалось, Борис мало им платил. Крылатая фраза оказалась справедливой: жадность фраера сгубила.
На службу к Малышу просился Ратмир Черный, но Стив ему сказал, что через двенадцать часов он должен покинуть берега Черного моря.
— А это вот напрасно, — в раздумье проговорил Малыш. — Ратмир мне понадобится. Где он сейчас?
— В Бухаресте, в аэропорту.
— Хорошо.
И Малыш позвонил Черному.
— Вы нас покидаете?
— Да, шеф. Просился к вам на службу, но Стив глуп, не понимает моих возможностей. Я бы служил вам, как пес Барон служит Нине Николаевне.
— Я ваши возможности понимаю. Оставайтесь.
— Рад безмерно! Какие будут распоряжения?
— Снимите номер в Бухаресте и ждите моих сигналов. Борис Иванов исчез. Постарайтесь его найти. Объявите ребятам: Иванов нужен живым. Кто найдет — получит гонорар.
Бориса привезли ночью, — он, как всегда, не вязал лыка и его почти бесчувственного на руках отнесли в спальню.
Работали они в этот день до полуночи. И Костя, и Сергей, и даже сам Малыш были немало озадачены, когда перед ними приоткрылась завеса только над частью мафиозно-гангстерской империи Малыша. И каких только темных лиц в ней не обреталось: и группы управления московскими, ростовскими, красноярскими рынками, и фирмы «Экспортлес», «Экспортгаз», «Экспортуголь», и чеченские банды, армянские боевики, еврейские бейтаровцы… И никому их не выдашь, — они, как Старрок, в государстве и над государством, они в Кремле и горбачевском фонде, они, как крысы, расплодились в завалах порушенного дома. Борьбу с ними Малыш брал на себя. И верными его союзниками должны стать его миллиарды и вот они, эти славные русские парни Костя и Сергей.
С того дня, когда Малыш круто перемерил свои дела, перешел от накопления капитала к его разумному помещению, жизнь в «Шалаше» так же круто и бесповоротно изменилась. Женщины словно осиротели: они после завтрака, одна за другой, втягивались на половину Малыша, пытались увлечь мужчин на пляж, на морскую, автомобильную прогулку, но тщетно… Особенно упорно работал Малыш.
Нина подсаживалась к Сергею, тихо предлагала:
— Пойдем загорать.
Он на минуту отрывался от дел.
— Извини, некогда. — Целовал ей руку, просил не обижаться и показывал на Анюту.
— Позагорайте одни.
Амалия уехала на машине вначале в Констанцу, а потом в Варну. Она любила ходить по магазинам, покупать красивые вещи.
Дольше других в апартаментах Малыша задерживалась Анна. Он при ней воодушевлялся, команды отдавал краткие и решительные. Въедливый, проницательный ум литератора помогал Анюте схватить суть дела, увидеть разворачивающуюся перед ней громаду малышовской империи, власть и силу денег.
Вчера вечером из Москвы поступила информация: в четыре российских банка, принадлежавших Малышу, поступили восемьсот пятьдесят миллионов долларов от операции с тремя чеками. И Малыш сказал в трубку:
— Процентная ставка двадцать!
Это значило, что больше двадцати процентов годовых с клиентов-соотечественников не брать. Другому приказал:
— Операции с оружием прекратить.
Третьему, видимо, очень важному лицу, дважды повторил:
— Проверьте, нет ли операций с наркотиками. Это надо пресечь решительно!
Анюта, улучив паузу, спросила:
— Ты знаешь всех?
— Кого?
— Ну тех, кто делает операции с оружием, наркотиками?
— Нет, конечно, — распрямился над столом Малыш. — Мафия разрослась помимо моей воли: фонды, кооперативы, малые предприятия, ассоциации и разные фирмы, как поганые грибы, растут на деньгах. Берут в наших банках заем, ценные бумаги и разные поручительства, деньги делают новые деньги, фирмы плодятся, и никто ничего не производит: в одном месте возьмут, в другое — доставят. Это посредники, торговцы, а точнее, грабители. Власти числят их под моей крышей, а я ничего не знаю. Ох, родная моя! Не тревожься, подожди, — я им хвост прищемлю. А деньги? Их, конечно, жалко, они народные, и я постараюсь вначале сгрести их в одну кучу, а уж потом возвратить на Родину, они будут вкладываться в производство.
Косте и Сергею Малыш верил как себе самому. Он как-то быстро их полюбил и готов был вверять все свои тайны. Ведь они были братья Анюты.
Костя получил телеграмму от министра: «Вам присвоено звание генерал-майора внутренних войск». А Сергею позвонил генерал Старрок и сообщил, что ему за выполнение важного задания в виде исключения присвоено внеочередное звание полковника.
— У вас есть форма? — спросил Малыш.
— Есть, конечно.
— А погоны генерала и полковника?
— Будут, — пообещал Костя, надеясь на Стефана.
— Хорошо. Спустимся на пляж, и я скажу вам кое-что важное.
На пляже в беседке они втроем пили кофе, и Малыш сказал:
— Мне в голову пришла отличная идея…
Нина получила из дома телеграмму: «Мама опасно больна. Приезжай». Анна вызвалась сопровождать подругу. Они заказали билеты и улетели.
Борис, оставшись без опеки, хотел было поехать в Варну. Его задержали на выходе из «Шалаша». Он возмутился, стал кричать. Румынский офицер на дурном английском сказал, что таково распоряжение хозяина.
— Что еще за хозяин? Кто он таков?.. Это дом моей жены, и пошли вы все к черту!
Борис вырвал у румына радиотелефон, позвонил Ратмиру Черному. Тот трагическим голосом
