— Мы беспокоимся не о себе. Нас тревожит опасность, угрожающая Геме. Мы уже предупреждали об этом, но к нашим словам не прислушались.
— Напрасно так думаете, — возразил Кей. — Просто мы контролируем ситуацию и не усматриваем угрозы.
— Пока Космополисом правит Лоор, вы не можете предаваться благодушию. Нужно свергнуть его и уничтожить лооризм!
— Вот этого мы как раз и не сделаем.
— Но почему?! — с недоумением воскликнул Урм. — Вы же чуть не погибли из-за Лоора. Он изгнал вас отсюда, оклеветал, объявил наймитом «призраков», врагом Космополиса! Неужели сми-рились?
— Не смирился и не простил. Но разве дело в моих чувствах? Согласен с вами: концепция лооризма порочна. И все же бороться с ней нужно не силой, а убеждением.
— Кого вы собираетесь убеждать? Лоора? Запуганных «верняками» людей? Да при вашей мощи…
— Наша мощь никогда не будет использована для насилия. Кей произнес эти слова с таким достоинством, с такой сдержанной страстностью, что мне стало не по себе, словно он уличил нас в чем-то неблаговидном. Вероятно, Урм испытал такое же чувство, так как попытался оправдаться:
— Я имел в виду не сведение счетов, не акт мести, а борьбу с диктатурой! Это великая цель!
— А стоит ли она жизни хотя бы одного ребенка? Подумали вы о том, скольких жертв потребует ваша великая цель, сколько крови будет неизбежно пролито? В глазах большинства космополитян Гема и без того — средоточие зла. Представьте теперь на минуту, что ценой жизней многих космополитян мы свергли Лоора, а лооризм запретили раз и навсегда. Диктатор тотчас же превратится в мученика и героя! Нет, друзья, результаты окажутся прямо противоположными тем, которые вы ожидаете.
— Так значит…
— Вы должны расшатать лооризм изнутри, а затем повергнуть его единственной силой, которую можно считать оправданной, — силой ваших собственных идей.
— Силой наших идей? — вмешался в разговор я. — О чем вы говорите! Да на каждого из нас приходится по десятку «верняков», верно, Урм?
— Больше, Фан, гораздо больше…
— Да, вам предстоит жестокая и бескомпромиссная борьба, кивнул Кей. — И вы не обязательно победите в ней. В случае поражения Гема приютит вас, как приютила меня. Но участвовать в конфликте мы не станем. Это шло бы вразрез с нашими нравственными принципами.
— Как вы гуманны! — с горькой иронией воскликнул Урм. — Оплачете нашу гибель, приютите чудом уцелевших, если такие найдутся… И будете продолжать жить под прицелом глобального деструктора. А ведь могли бы обезопасить себя и заодно принести нам свободу!
— Никто не в состоянии освободить общество, если оно само не желает освободиться. Сделать вас «вождем и учителем» вместо Лоора, но что от этого изменится?
Урм побледнел. А я вспомнил, как, подобно Кею, заподозрил его в недостойном стремлении захватить власть. Если уж у меня, испытавшего на себе благородство Урма, могли возникнуть такие подозрения, то что можно сказать о Кее?
— Вы должны извиниться перед Урмом за незаслуженное оскорбление. Уж он-то никогда не станет вторым Лоором!
— Я вовсе не хотел обидеть вашего друга, — сдержанно произнес Кей. — А если это все же случилось, прошу извинить. К сожалению, я не нашел лучшего способа обосновать нашу точку зрения. Но ведь Лоор тоже не сразу сделался таким, каков он сейчас. Людям свойственно перерождаться, обретя власть.
— А «призракам»? — дерзко спросил я.
— В меньшей мере. Ну что ж… Будем прощаться, или хотите обсудить со мной еще что-нибудь?
— Только один вопрос, — пересилив себя, сказал Урм. — В лаборатории Орта появились интеллект-автоматы…
— Он получил их от нас.
— Это что же получается, — не выдержал я, — нас лишаете поддержки, а нашим врагам помогаете?!
— Профессор Орт крупный ученый и решает важнейшую проблему.
— Но он служит Лоору!
— Только на поверхностный взгляд.
— А разве Лоор настолько глуп, что не сообразил, откуда у Орта интеллект-автоматы?
— Он сам надоумил профессора обратиться к нам. Понимал, что иначе его замысел не смог бы осуществиться.
— И вы поддались на эту уловку?
— Так решил наш коллективный разум. Чтобы понять, почему именно, надо подняться до его интеллектуального уровня.
— Куда уж нам, — сухо проговорил Урм.
Невольно я вспомнил слова Лоора:
«Гемяне подчинены так называемому коллективному разуму, что чуждо человеческой природе. Это полулюди-полуроботы…»
И подумалось:
«Неужели Лоор не погрешил против истины?»
А Кей точно не замечал, что мы шокированы его пренебрежительными словами.
— Человеческий мозг ограничен в объеме памяти, быстродействии, числе параллельных каналов мышления. И если человечество нуждается в дальнейшем развитии, без коллективного разума не обойтись. Поверьте, решение передать интеллект-автоматы профессору Орту послужит интересам людей.
— Гемян? — скривился я.
— Людей Вселенной, — отчеканил Кей.
— И на том спасибо, — сказал Урм. — Благодаря вам мы еще раз убедились, что ждать помощи не от кого, надо рассчитывать только на себя.
— Совершенно верно, — подтвердил «призрак».
Расставшись с Кеем, мы долго стояли молча, осмысливая услышанное. Разочарование, обида, опустошенность терзали нас. К этому подмешивалось и чувство неполноценности: материализовавшись на Космополисе, Кей уже одним этим продемонстрировал свое превосходство перед нами, воспринимающими телепортацию как ирреальность, а не как результат какого-нибудь нелинейного взаимодействия волны с веществом.
— Нет, каков моралист! — нарушил молчание Урм. — Возможно, он по-своему прав, но нам от этого не легче…
Я поймал себя на мысли, что уже не чувствую за Урмом того морального превосходства, которое до сих пор подавляло меня. Даже досадую: он вел себя с Кеем не как равноправный партнер, а как назойливый проситель. Умолял о вмешательстве, уговаривал, хотя, наверное, понимал, что Кей не зря отказывает нам. Впрочем, и я делал то же самое…
14. «Сон»
Мне редко снятся сны. А если и снятся, то плоские, серые, расплывчатые. И я их моментально забываю.
Иное дело — Асда. Она иногда рассказывает мне о своих снах. Ее сны не похожи на мои. Они яркие, объемные, цветные, насыщенные действием. Мне даже завидно: по словам Асды, сон это скачок в запредельный мир, отличный от нашего, как свет Яра от тусклого свечения ламп в туннелях Космополиса.
